— Я согласен.
Третий раз. Я сел на операционный стол, и мы совместными усилиями подтянули на меня массивного профессора. Девушка защелкала ремешками, стягивающими руки и ноги.
— Запомни, — сказала она и поморщилась, — я — Карина Дмитриевна. Всё. Про тьмушников — молчи. Вообще лучше молчи, язык ты без микросхем. Можешь молчать, ну-ка попробуй.
Арли схватила меня за расслабленною челюсть и сомкнула мне зубы.
— Во. Тебе так больше идет. И не открывай.
Но я все-таки его открыл:
— Надеюсь, ты понимаешь, что вероятностный подход к делу говорит мне, что это всё одна большая и фатальная ошибка? Но так как мне осталось совсем немного, приоритеты переопределены и поэтому я иду…
Я не успел договорить. Она снова нажала мне на нижнюю челюсть.
— Демон тебя раздери, ты вообще в курсе понятия занудства? Твое спасение — другие скриптоиды. Но ты не сможешь их найти один. Просто не успеешь. В ВИЦе есть сведения еще об одном, но найти его они не могут уже очень давно. Он, в отличие от тебя, умный. На тебе поэкспериментируют, но не будут выковыривать кишки, не переживай. Слушай и запоминай. Нам надо уговорить ВИЦ позволить тебе помочь им найти того скриптоида. Ты — полудохлый. За несколько дней от тебя мало толку, но, если ты поможешь… другими методами.
Мне понадобилась секунда для того, чтобы проанализировать сказанное.
— Как мне поможет другой скриптоид?
— Вы… — Арли запнулась. На лице у нее отразилось очень странное выражение. — Вы умеете копироваться друг на друга. Ты заберешь его тело.
— И зачем тебе это?
— Долгая история. Мы теряем время.
* * *
— Профессор! Профессор, что с вами?! Профессор? — трясла Карина Дмитриевна мужчину, который вальяжно устроился на мне, вдавливая всем весом в операционный стол. — Очнитесь!
Рудольф Игнатьевич застонал, поднял голову, заморгал, словно озоновая новую реальность.
— А? Что? Карина?
— Профессор, вы упали! Что с вами? Вызвать скорую? — выла Карина. На глазах у нее проявились слезы. Впечатляющая мимикрия.
— Я что? А? Как упал? — закряхтел ученый и с трудом поднялся на ноги, потер шею в области, куда второй раз зашла тонкая игла. Арли профессионально делала уколы.
— Вы… вы… — Арли расплакалась. — Я та-ак испугалась, профессор. Я думала, вы… вы…
Слезы текли у нее из глаз, она обняла толстосума. Тот неуверенно, но приобнял девушку в ответ. Профессор стоял ко мне спиной, но я видел Арли, закатившую глаза в потолок. Мы встретились взглядами, и она скорчила мне рожицу, смысл которой можно понять так: «Да пошел ты, Скриптоид!»
— Ох-х, похоже холестерин дает о себе… знать, — тяжело сказал Рудольф Игнатьевич, — знал же, что одышкой не закончится. Спасибо, Кариночка, всё в порядке. С возрастом такое бывает.
Вывернув глаза, я стал наблюдать за странной сценой.
Мужчина стал наглаживать Арли по спине, опуская руку всё ниже и ниже. Пора бы уже и расцепляться, но девушка не торопилась. Я знал, что она делает. Позволяет профессору затмить свой разум и логику тестостероном. Люди часто перестают думать, когда этот гормон главенствует в крови. Насколько же я недооценил её ум?
Профессорская рука опускалась ниже и ниже, вот пальцы зацепились за подол халатика, потянули вверх. Я видел, как ноги Карины Дмитриевны медленно оголялись. Выше, еще выше. Профессор буквально нащупал новый уровень дозволенности. Чулки закончились резинками-бортиками, показалась белоснежная кожа. Вот уже ножки уступили место резкой окружности и красному нижнему белью…
Всё это время Арли злобно смотрела на меня и лыбилась оскалом ротвейлера, которого пытается изнасиловать перекормленная свинья. Удивительная выдержка.
Толстые пальцы профессора подцепили трусики и полезли…
Арли отстранилась.
— Ой, профессор, может все-таки скорую? Вы выглядите очень уставшим. Ничего не болит? Точно-точно?
Рудольф Игнатьевич быстро окинул Арли всепожирающим взглядом. С огромным сожалением вздохнул.
Это гениально! Он забыл даже про меня, что уж говорить о каком-то недавнем обмороке. Все его мысли были только о физиологическом соитии и буйствующем количестве тестостерона в крови. Это подтверждало и некоторые… изменения в теле профессора, которые можно было заметить даже со спины. Застегнутый медицинский халат стал обтягивать его жирный зад еще сильнее.
— Да нет, не стоит, Кариночка, — смог он выговорить и натужно улыбнулся. — Мне уже намного лучше. Что ж так бок-то болит…
Профессор заставил себя оторвать глаза от миловидной медсестры, повернулся ко мне:
— А-а-а, простите, мы немного… отошли от планов. Так… на чем мы остановились? — морщинистое лицо напряглось, с большим трудом вспоминая, чем закончился наш последний диалог.
Воздух потяжелел. Арли замерла, и похоже была не в силах сглотнуть поступивший комок стресса и ненависти к недавнему домогательству.
— Вспомнил! Так кто ты в твоем понимании? — задал уже задаваемый мне не так давно вопрос.
Я прекрасно помнил ответ:
— Скриптоид — саморазвивающаяся нейроадапитвная сеть. Оперирую познаниями прошлого носителя этого тела и тем, что удалось загрузить в последнее время из разносторонних источников информации.
— Оу-у, — повторно удивился профессор. — Искусственный интеллект что ли? В теле человека? Так? А как ты загружаешь информацию?
Какая интересная зацикленность. Если человек не помнит, что произошло, но попал в аналогичную ситуацию, то действует по тому же сценарию. Словно бы у него… актировался скрипт, в соответствии с заданными алгоритмами жизни.
— Много вопросов. Моя очередь.
Старец потер отбитой бок, как-то осунулся и поник:
— У-у-х. Ну ладно.
Снова зацикленность, подтверждающая мою теорию, что люди — лишь огромное количество правил и протоколов. Они — такие же машины. Машины с огромнейшим потенциалом, но скудной операционной системой. Бессмысленные компьютеры, где идеально всё, но только вместо обычного накопителя данных у них — огурец.
На этот раз я задал другой вопрос:
— Почему чипид не используется вместо криптоключа для подключения в Айвал?
Веки профессора дернулись. Почти незаметно. Для обычного человека.
— Интересный вопрос. Я бы сказал — неожиданный. А почему ты… ты спрашиваешь? Понимаю, это не совсем ответ, но… просто это занятно.
— Вы жульничаете, профессор, — резонно заметил я, преодолевая боль от сломанной ноги лишь усилием воли. Игнорированием боли я больше не имею права пользоваться.
Рудольф Игнатьевич смотрел на меня своими мутными глазами старого извращенца.
— Криптоключ отличается от чипида. Совершенно иная технология, позволяющая идентифицировать людей в искусственном мире.
— Вы опять не ответили. Я не спрашивал о принципиальной разнице. Я спрашивал о причинах использования именно его. Зачем лишние технологии?
Профессор вздохнул.
— Послушай, коллега. Я хоть и второй человек в этом ВИЦе, но не первый в корпорации Айхол. Криптоключи изготавливаются на заказ. Нам их привозит спец-курьер партиями и только раз в неделю. Таких центров как наш — тысячи по всему миру. Поэтому я не смогу ответить на твой вопрос. Можешь задать другой.
— Но у вас есть по этому вопросу предположение, которым вы не стали со мной делиться. Я увидел это по вашей мимике.
— Увидел он… — отвернул от меня взгляд ученый. — Хорошо. У меня есть предположение. За криптоключами стоит кто-то, кто выше объедененных наций. Выше ООН, которая заправляет здесь всем. Это моё предположение. Может олигархи какие-нибудь. Масоны, инопланетяне. Без понятия. Не люблю строить неподтверждённые наукой теории заговоров. Но думаю, ты и сам уже об этом думал. Ты же тоже почти ученый.
— Да, думал. Вы ничего нового мне не сообщили. Ответ не зачтён.
— Ну уж нет. Да и вообще, я считаю, что многое тебе сообщил, — на последних словах профессор натужно ухватился за поясницу, простонал. — У-у-у, зараза. Ладно, на сегодня хватит. Охрана тебя сопроводит. Сколько там вре…
