— Нельзя орать! — послышалось заглушенное возмущение из соседнего шатра, а потом тихое и уважительное «О, вот это они бах-бах…»
Отшвырнув в сторону тряпицу-разрушительницу психики и фантазий, я более вдумчиво подцепил пальцами что-то похожее на огромный носок и засунул женушке в рот, туго утрамбовав. С такими клыками выплюнуть будет непросто. На всякий случай положил рядом с собой железный казан.
Жена приподняла голову, заморгала глазами, попыталась пошевелиться.
— Извини, подруга, — тяжело дыша, уселся я рядом с ней. — Не готов я жрать такую хрень, и свой первый в этом мире бам-бам отдать тебе.
А кажется мне, что выбора у меня и не было. Сам бы на полу лежал, вздумай отказаться высасывать свиные глаза из орбит или чего хуже. В моей визгливой башке мелькнула картина изнасилования восемнадцатилетнего попаданца страшной орчихой. Хороший получился бы финал.
Жена не выглядела удивленной. Да, головой трясет, явно болит, но… Сука, она лыбится даже с набитым ртом. И улыбается еще так странно, словно…
— Да ладно? — закатил я глаза. — Ты это ролевухой воспринимаешь?
Тролль что-то промычал в ответ, подмигнул одним глазом.
— Я ухожу, жена.
— У?
— Угу, — пожал я плечами. — Не знаю, как у вас заведен процесс развода, но мне плевать. Я рискну. Развод, ясно?
— У?
— Чего ты укаешь? — вздохнул я. — Я тебе рот сейчас освобожу. Не орать. Орать — бо-бо голова. Ясно?
В подтверждение своих слов я показал ей помятый казан. Орчика все поняла, томно улыбнулась и кивнула. Я вытащил кляп. Смахивающая на носок тряпка показалась странной, но пока воображение не успело проснуться, я отшвырнул ее в сторону.
— Ох, — выдохнула орчиха. — Сильный муж. Любить Лолю.
— Лолю? — удивился я.
— Хорошее имя. Моё имя. Нравится говорить имя?
Чтобы не заржать, пришлось прикрыть рот руками..
— Это ты-то лоли? — плевался я в ладони. — Ой, не могу…
Лицо орчихи тяжело описать. Бедолага не знала какое выражение подходит для моей реакции.
— Короче, — сказал я, успокоившись. — Расходимся, как в море корабли. Как птицы в небе. Как педики в России. Ясно? Я — не муж. Ты — не жена. Понятно?
— А бах-бах? — опешила Лоля.
— Нет бах-бах, — развел я плечами.
— Жаль, — вздохнула моя жена.
Я даже удивился.
— И все? Я пошел, да? Мстить не будешь? Убивать, расчленять? Кровная вражда там и еще чего-нибудь…
— Нет, ты сильный, — погрустнела женщина. — Смог меня бить.
— Бить? Да я сковородой тебя вырубил, — охренел я.
— Какой-то сковородой. Позор хранительнице очага. Не отмыть.
Вот оно как. Какой отличный стереотип, надо будет запомнить.
— Я никому не скажу, — пообещал я и улыбнулся верзиле. Все-таки немного ее жаль.
— Правда? — подняла Лоля на меня глаза полные надежды.
— Конечно. За это… э-э-э… заберу отсюда, что хочу. Вот мясо висит вялится. Из чего оно? Эльфятина или гоблятина, поди?
Лоля, обрадовавшись, что я никому не скажу о ее позоре, не стала докапываться до моих странностей.
— Оленина, — с готовностью ответила она. — Вкусный. Соленый. Долго лежать.
Слава богам. Одной душевной травмой меньше.
Договорившись с женой о мирном расставании, я стал внимательнее разглядывать вещи в шатре. Набил котомку, с которой я таскался все это время, мясом, вялеными сыроежками, двумя головками чеснока. Воду из бадьи пополнять не стал — очково. По-любому там сначала жопу моют, а потом чай заваривают. Со стойки взял в руки двуручный топор. Во, к руке. Тупой правда и неухоженный, но всяко лучше тесака за спиной. Отбросив в сторону колющее, я поместил за спину рубящее. Прям чувствую, что с ним я управлюсь лучше. Тело помнит. Больше здесь ничего не было.
— Ну что, жена, прощай, — махнул я ей. — Детям привет передавай. Пожелай от меня скорейшей смерти на поле боя. Тебя развязать, кстати, или норм? — с опаской предложил я.
Ответом мне послужили проступившие на лице Лоли жирные вены. Ее тело напряглось, вздувая бугры мышц. Веревки лопались одна за другой.
Круто уйти не получилось. Пискнув на прощание, я выскочил в ночную тьму осадного лагеря орков клана «костиебущих».
Топографический кретинизм не сразу позволил найти шатер Каи. Да и в полной темноте прятаться от патрулей с факелами очень неудобно. На небе светила ярка луна, а мне утром еще кух-кудах делать с Джумараком. Правда, я еще не всё решил по этому поводу. Может свалю потихоньку. Благо, ночью это сделать проще простого. Но тогда можно забыть о захвате власти в клане. По крайней мере, в этом перспективном теле третьего сына вождя.
— Кто здесь? — прозвучал испуганный голос.
В шатре тлели угли погасшего очага. Кая уже спала.
— Трайл, — нагло засунул я голову под навес из шкур, пытаясь разглядеть девушку. — Можно?
— Что ты здесь делаешь?
— С женой развелся ради тебя.
Тишина.
— Что значит развелся?
— Ушел от нее, — наигранно вздохнул я. — Характерами не сошлись.
Снова тишина.
— Заходи.
Послышался звук перебираемый ткани.
— Может не будешь одеваться? — с надеждой спросил я, прищуриваясь во тьме.
— О, нет, — послышалось в страхе. — Я очень страшная. Не такая, как твоя жена. Тело у меня плохо растет.
Пара полешек и огонь снова горел, освещая шатер. Кая прикрылась обработанной шкурой, словно полотенцем после душа. Сверкала длинными ногами и заводящими ключицами.
— Так что тебя снова привело, Трайл?
— Бах-бах.
Девушка сглотнула.
— Что?
Ну по крайней мере она знает различие «что» от «чо».
— Не хотел бах-бах с женой, — уточнил я и подкинул полено. Чем ярче, тем виднее зеленоватые ножки. Дым от костра уходил в отверстие в середине шатра. — Ладно, это неважно.
И это правда неважно. Эх, я бы отодрал эту зелененькую сучку. В теле попаданца уверенности больше. Черт знает, как это работает. Наверное, по принципу «всем попаданцам должен достаться собственный гарем». Зная сюжет, легче живется. На этих мыслях я тяжело вздохнул, вспоминая кишки первой красотки, попавшейся мне в этом мире.
— А что тогда важно? — спросила Кая, не понимая, что я от нее хочу в столь поздний час.
— Куть-куда завтра, — вернулся я в реальность. — Вот, думаю, может взять тебя под мышку и свалить?
— Меня? — удивилась Кая. — Куда? Зачем? Орда — наш дом.
— Чушь. Дом там, где мы захотим.
Девушке понадобилось время на осмысление. Я не стал дожидаться ответа, спросил:
— Есть идеи, как завалить Джуманджу без оружия?
Вопреки всем канонам, трахаться мы не стали. Зелененькая была закомплексована донельзя. Она пребывала в уверенности, что является уродкой, а я над ней издеваюсь. Да и предвкушение скорой смерти не придавало питательных сил анаконде в анабиозе. Мы пытались придумать, как можно победить Джумарака.
Я спросил не являются ли склянки, доставшиеся мне от орков в лесу, крутыми зельями. Оказывается нет. Одно было мазью для хера, другое — приправой к мясу.
Я обратил внимание, что моя черная жижа чуток пополнилась. Медленно, но верно мана регенерировала. Слишком медленно. Таким макаром я не напрыгаюсь из тела в тело. Но это послужило аргументом не свалить из лагеря прямо сейчас. Ведь теперь мне хватит сил на один перенос. На крайняк стану Джумараком, а это тело убью. Вроде как там победители наследуют положение в орде.
А вот как у меня получилось в лесу дезориентировать Райнару сырой силой — до сих пор непонятно. Сколько не взывал «внутренних духов», ничего не получалось. Вероятно, это было нераскрывшееся умение эльфийки. В этом теле повторить трюк не удастся. Вывод. Формирует магию не только цветная жижа, но и шаакле, в котором она хранится.
Кая хотела отдать свою кровать, но я сказал, что буду спать на полу. Удивлению девушки не было предела. Еще бы, она тут на правах полурабыни, а я третий сын вождя. Ну ничего, пусть видит мое благородство.
Поспал я от силы пару часов. Всю ночь снились глюки, бил мандраж и стучали зубы. Да, мне ахуеть как становилось страшно, стоило только расслабить булки на подстилке из шкур. Одно дело в постоянном стрессе делать или говорить что-то не думая. Другое — попытаться заснуть в лагере другого мира, набитым психами, срущими на прихожей части и вспарывающими друг другу кишки за просто так.
