но, чтобы девушки делали это друг с другом, такого мальчик не мог себе даже представить!
– Какой же ты у меня ещё ребёнок! – рассмеялась Галанта над его недоумением. – Неужели никогда об этом не слышал?
– Нет, – ответил ошарашенный Зиг, но при этом он вдруг почувствовал, что пикантное зрелище, развернувшееся перед его глазами, будит в нём какие-то новые, ещё более глубокие и сильные чувства.
– Что ж, это способ для девушек обойтись без мужчин, когда их нет рядом. Вот, например, ты здесь один и сегодня я тебя никому не дам, а что же делать бедным девочкам? Вот они и ласкают друг друга, тем более что обе прекрасны и нежны. Почему бы им не получить удовольствие таким способом?
– Чего нет, того нет, это правда! – Галанта вновь рассмеялась. – Но у них есть руки, а кроме того им легче угадать, что хочет подруга. Они могут так ласкать друг друга часами, в то время как даже самый сильный мужчина устанет и выдохнется. Некоторые девушки вообще предпочитают только такие ласки и совсем не подпускают мужчин к себе. Нечто подобное бывает и у парней, но вообще-то, такая страсть считается постыдной и отнимающей мужскую силу. Это конечно их личное дело, но мужик испытывающий тягу к собрату становится женоподобен и уже не интересен для женщин, а вот нам, девушкам, можно всё!
Зиг чувствовал смущение, но вместе с тем, зрелище было настолько необычным, изысканным и красивым, что он невольно ощутил восторг и возбуждение.
– Ну вот! Твоё тело всё сказало за тебя! – нежно прошептала ему на ушко Галанта, лаская рукой мощное орудие с гордо поднятой вверх головой. – Теперь ты видишь, что женская любовь это всегда прекрасно, на кого бы она ни была обращена, даже на такую же женщину! А чтобы девушкам не было одиноко, в следующий раз приводи друзей и ты увидишь, как велика сила нашей плотской любви! Теперь обними меня покрепче, мой наивный мальчик, мой сильный мужчина!
Глава 16. Невозможность уйти «по-тихому»
– Стой, стой, стой! Куда это ты ведёшь этих…
Прыщавый юнец в плохо подогнанной форме стражника был до того важен и горд возложенной на него ответственностью, что Маранта едва не рассмеялась.
– Куды, куды! В тюремный блок, вот куды!
Золас так умело изображал неотёсанную деревенщину, что девушке пришлось зажать рот рукой, от чего она громко всхлипнула, но это было расценено, как плачь.
– Нам приказано доставить арестантов, мы доставляем! – продолжал замаскированный бандит.
– Полковник Мочан, что ли приказал?
– Он самый, Мочан и есть, чума его побери, эту мочу ослиную! Отведи, говорит, да помести рядом с Теренцием, я их вместе, когда вернусь, допрашивать буду! А как я узнаю, где держат этого самого Теренция, когда меня только сегодня перевели сюда от северных ворот? А это, кстати, Мочан велел здесь оставить, приду, говорит, заберу!
С этими словами Золас поставил на пол корзинку, в которой, что-то соблазнительно звякнуло.
– Теренция найти? Ну, это не проблема! – Важный юнец вдруг стал приветлив и дружелюбен. – Как раз моё дежурство кончилось, вон сменщик идёт! Пошли, дядь, провожу куда надо.
Произошло традиционное – "Пост сдал, пост принял!", и вся компания двинулась вслед за парнем в нелепо сидящей форме. Они шли запутанными коридорами, где со стен свисали гирлянды оборванных проводов, а с потолка свисали лохмотья мокрой штукатурки. Грозное внешне, здание полицейского управления, изнутри прогнило насквозь и давно нуждалось в ремонте, но на это у государства всё никак не хватало денег. Впрочем, его обитатели и хозяева, казалось, совсем не тяготились удручающей обстановкой. На лицах служащих играли довольные улыбки, в обшарпанных подсобках весело кипели чайники и даже, шныряющие под ногами крысы, выглядели сытыми и удовлетворёнными. Самозваный провожатый балагурил без умолку, обращаясь к вдвое старшему "коллеге" свысока, насмешливо и покровительственно. Как и следует разговаривать с деревенщиной.
– Всё, пришли, здесь он этот Теренций!
Слегка запыхавшийся, от собственной болтовни, малый указал на дверь, возле которой стоял часовой.
– Ой, спасибо, сынок! – проговорил, расплывшийся в улыбке, Золас, кладя руку на плечо самонадеянного юнца. – Век твоей доброты не забуду!
При этом его пальцы сделали почти незаметное движение, и парень вдруг осел на пол, недоумённо хлопая глазами.
– Чо это с ним? – спросил часовой, глядя, как незадачливый новобранец свесил голову набок и совсем завалился, словно полупустой мешок с ватой.
– Перебрал парниша! – пожал плечами Золас, продолжая разыгрывать простака. – А шо, правда, тот самый Теренций у вас тута?
– Ну да, здесь он, а с этим-то что делать?
– С этим? Ну, в койку его надо, не на полу же оставлять валяться! Слыш, служивый, подсоби!
Золас наклонился, чтобы подхватить бесчувственного парня подмышки. Часовой поколебался секунду, потом прислонил к стене древнее обшарпанное ружьё и взял "пьяного" за ноги.
– А куда?..
Договорить ему не пришлось: Маранта, скромно стоявшая в стороне, ткнула его пальцем где-то за ухом, и он рухнул на тело первого, напоминая такой же мешок с ватой.
– Высший класс, детка! – Улыбнулся Золас, снова становясь собой.
Девушка подёргала ручку бронированной двери.
– Заперто! Может у этого найдётся ключ?
Она показала на вырубленного часового.
– У него? Можешь даже не тратить время на поиски. Часовым ключи не доверяют, забыла? Да и кому в наше время нужны ключи?
С этими словами он порылся в карманах, извлёк какую-то мятую проволоку, распрямил её, сунул в замочную скважину, повернул туда-сюда, после чего замок щёлкнул, и дверь распахнулась, пропев что-то печальное немазаными петлями. Тут настало время восхититься Маранте – для этого человека, похоже, вообще не существовало замков.
Они вошли, толкая перед собой, спящего на ходу, Порфирия, а затем втянули за ноги обоих обездвиженных стражников.
– Они хоть очнуться? – спросила Маранта.
– Мой проспит часов пять или шесть, а потом ещё сутки будет плохо соображать и натыкаться на предметы, а за своего «клиента», сама отвечай!
Девушка неопределённо пожала плечами и больше они не возвращались к этому вопросу. За дверью была кромешная темень, но по гулкому звуку шагов можно было понять, что помещение, в которое они попали, довольно просторное. Золас прихватил факел из коридора и теперь поднял его на вытянутой руке. Это была не тюремная камера, это была пыточная! Даже камерой было бы неправильно назвать это отвратительное место.
Правильнее было бы сказать, что они попали в пыточный зал, уставленный замысловатыми приспособлениями в которых угадывались то переделанные столярные верстаки, то спортивные тренажёры. Извращённая фантазия здешних обитателей превратила эти мирные предметы в орудия для причинения адской боли. По-видимому, здесь могли "работать" сразу несколько следственных групп, которым требовалось допросить подозреваемого "с пристрастием".
Однако рассматривать эти, залитые кровью и блевотиной, экспонаты долго не пришлось. Из дальнего угла пыточного зала
