время, мало-по-малу, начало нарастать беспокойство. Не за себя, но за оставленных родичей.
С большим трудом удерживая маску бодрости, Фок продолжал говорить.
– Сержант приказал хватать холодильник и бежать за ним. Не знаю, в какой момент в него попали, но когда мы ушли метров на шестьсот, он вдруг упал на колено. Я, конечно же, помог подняться. А потом заметил на себе кровавое пятно и всё понял…
Замерев, мужик с интересом ждал продолжения. Не подозревая, что наблюдает за выступлением труппы из одного актёра.
– Ему удалось пройти целых полтора километра, прежде чем обессилеть. Он хотел, чтобы я довёл его до поста, но встать снова уже не смог… – Фок изобразил смятение и жалость. – В его аптечке, место жгута и кровоостанавливающих средств, лежал плеер и шоколадные батончики. Он приказал мне идти и привести помощь. Сам остался сторожить холодильники… Я дошёл. Через боль и усталость, но добрался. А они… Они меня сюда… Даже слушать не стали.
После паузы, щётка снова заскребла по металлу.
– Командир, та ещё подлая тварь. – спустя несколько минут молчания, когда уже начало казаться что леска оборвана. – Сука. Один раз поймал меня с бабой и впаял месяц этого… – он указал руками на антураж. – Ей сто пудово было больше шестнадцати. Нехер было наряжаться. В такие-то времена. Я честно признался, не то, что некоторые. Каждую неделю до города ходят и хоть бы хны! А меня, бля на первом же разу повязали.
– Ты… То есть вы, сержант? – с удивлением и восхищением.
– Нет. – с плохо скрываемой гордостью, и улыбкой среди бороды. – Рядовой я. Но и что с того! Вот увидишь, ещё буду.
– Знаешь? А мы вить можем друг другу помочь. Хотя нет… – сбавив тон и бормоча себе под нос. – Если вернутся, и …
Шорканье снова остановилось, но проводник не произнёс больше не слова. Замерев, острый взгляд механических глаз, сквозь спадающие, длинные, слишком чистые для обычного бродяги волосы, сверлил спину сокамерника.
– Я придумал. – заговорил насильник. – Можно вызваться, сходить в разведку. – оставив деталь, он развернулся к проводнику. – Дойдём до раненного. Заберём его и груз. Уверен, нам зачтётся! – с энтузиазмом в голосе.
– Нет. Это далеко. Я слишком устал. Не выйдет.
– Тогда скажи где.
– Если выйти из ворот, возле мешков с песками и пулемётом, нужно идти прямо. Затем будет овраг. Перейдёшь его и по противоположному берегу на север. Как заметишь ивовый куст, ближе не подходи, мины. Нужно подняться, и по тропе… Запомни, идти нужно по центральной тропе, до первых камней. От них на северо восток, десять минут, и выйдешь к упавшему столбу, значит треть пути уже прошёл. Он своей верхней частью будет указывать направление. Под углом к склону, в…
– Стоп, стоп. Давай ещё раз… А, хотя нет. Говоришь мины. Лучше тебе будет пойти со мной. – уже с твёрдой решимостью.
– Не раньше чем завтра. – с напускной усталостью, опустив голову.
– До завтра этот хрен может недожить. – поднявшись и сделав шаг на встречу. – Хрена ли толку с мёртвого сержанта?! – сделав несколько шагов сначала, в одну, затем в другую сторону. – Сиди тут. Отдыхай. – и вытерев руки о ветошь, направился к выходу.
После нескольких ударов по доскам, к двери подошёл часовой.
– Проводи меня к командиру.
– Зачем? – без толики энтузиазма.
– Срочное дело. Насчёт пропавшей группы. – кивком головы, он указал на проводника.
Дверь захлопнулась, и Фок остался один. Несколько минут он не двигался, вслушиваясь. Затем с трудом поднявшись, подошёл к ящику с инструментами. После не долгих ковыряний, среди промасленных железяк нашлась та, что хотя бы отдалённо походила на колюще-режущее.
– Подымайся. – раздался командный голос. – Выходи.
Мгновенно пробудившись, но не в силах разлепить глаза, Фокус попытался подняться. Лишь приложив недюжинные усилия, цепляясь за неровный кирпич, подобрав под себя ватные ноги, ему удалось встать и, покачиваясь, сделал несколько шагов, выйдя на свет. Глубокий вдох свежего воздуха, не пропахшего моторным маслом и сыростью, взбодрил.
– Какого сержанта ты бросил? Как его звали?
– Не знаю. Он не представлялся. – со страхом но и уверенностью в голосе.
– Где он?
– Между большими валунами, в трёх километрах от перевала.
– Тепловизор на беспилотники, никого не заметили. – не дождавшись ответа. – Груз был с ним?
– Два холодильника.
Движение мимических мышц командира, выдавало его крайнее неудовлетворение.
– Значит так. Поведёшь группу. Выход через семь часов. Пройдёте мима тела, заберёте контейнеры, и пойдёте дальше, к перевалу.
Скрыв радость, изображая насторожённость.
– А если они всё ещё там?
– Тебя это ебать не должно. Для тебя всего две дороги. С группой туда и обратно, или в могилу. Даже нет. Хуй тебе, а не могила. Утопим в параше. Вопросы?
Сделав всё от себя зависящее, чтобы быть убедительным, Фок упал на колени, изобразив ужас неотвратимого бедствия. По уничижительному взгляду и вздёрнутой верхней губе, было видно, что публика верит.
– Хотя бы дайте поесть. – жалобно, чрез слёзы.
– Дадим.
Через три четверти часа, в приоткрывшуюся дверь зашвырнули упаковку из-под сухого пайка. В место комплекта продуктов на день, он был полон того, что солдатом пришлось не по вкусу. Несколько порций бобов и рыбы, десять упаковок галет, соусы, разводимые в воде добавки и россыпь прочего.
– Будешь? – предложил Фок насильнику.
Зло взглянув на него из подлобья, тот только яростнее налёг на щётку. С каждой минутой его движения становились всё резче и нервительней. Наконец не выдержав, он откинул пробитый картер и, вскочив с разводным ключом в руках, направился к сокамернику.
– Это из-за твоей болтовни, меня подняли на смех! – окрашенные безумием, слова толчками вырывались из оскаленной пасти. – Это твоя вина…! – замахнувшись, он ударил.
Не тут то было. На удивление, ловко извернувшись, ещё пару минут назад истощённый до немощи, человек бросился вперёд. Сбитый с ног, мужик повалился на спину, с размаху ударившись головой о дощатый настил, закрывавший смотровую ямы. Зарычав, он отбросил противника и, собравшись было яростно заорать, раскрыл рот, но звуков не последовало. В пробитом горле забулькало. Пальцы нащупали торчащий из шеи инструмент. Поведя головой, он всё же поднялся и, замахнувшись ключом, пошёл в новую атаку.
Один за другим, удары устремлялись к противнику. Один за другим, удары не достигали цели. Не отбиваясь, лишь убегая, Фок быстро двигался от стеллажа к стеллажу, так, чтобы лишить оппонента возможности манёвра. С каждой минутой, с каждой каплей крови силы оставляли насильника. Каждый новый удар стального ключа, грозил привлечь внимание. Но толи их никто не стерёг, толи всем было плевать.
Пошатнувшись, дебошир замер. Как бы он не старался,
