мечется от одного потенциального союзника к другому, пытаясь восстановить былые крепкие связи и заручиться поддержкой против главного злодея, чье логово находится в бункере Восьми Звезд. Звучит поэтично, повествование скучновато, хотя и многообещающе, но главное — это бег на истощение и по слишком уж предсказуемому маршруту, учитывая последовательность всех точек, которые нам предстояло соединить пробитыми в снегах и льдах линиями маршрута.
Вооружившись толстым огрызком химического карандаша, я внес новые пункты, начертил с десяток жирных и не очень стрелок, кое-что зачеркнул, добавил пару пояснений, после чего вложил листы обратно в папку, зачеркнул надпись «Конфиденциально», написал «Секретно!» и вернул хромающему гонцу, что все это время с интересом наблюдал за моими действиями, потягивая несладкий чай из смеси здешних трав и уже использованной с пару раз земной заваркой.
Вскоре из Замка пришел ответ, что мой переделанный план принят. Но другого ответа я и не ждал — учитывая, что я самоназначенный лидер экспедиции и в путь мы отправляемся на моем вездеходе.
Главные изменения в плане заключались в дроблении задач и коренном изменении теперь абсолютно непредсказуемого маршрута. Прежние составители делали упор на экономию ресурсов и времени — поэтому мы должны были двигаться к ближайшему от нас убежищу, а от него к следующему наиболее близко расположенному. Это делало нас уязвимыми для всех потенциальных недоброжелателей, обладающих радиосвязью, техникой и возможностью сделать засаду.
Я боялся не зверей. Я боялся людей. И луковианцев.
По моему плану мы посетим бункер Старого Капитана, следом заглянем в убежище Вольных Птиц и сразу же вернемся домой. Это весь первый этап, на который по моим расчетам не должно уйти больше двух суток, если двигаться между точками назначения постоянно и не задерживаться в гостях надолго. Второй этап — еще два бункера строго по прямой и… резкий поворот и столь же резкое движение прямиком к бункеру Восьми Звезд. Никаких дуг и эллипсов мы чертить не станем — равно как и других предсказуемых фигур. И тянуть с посещением к главному «подозреваемому» тоже не будем.
Исходя из этой тактики я и составлял перечень необходимого для каждого этапа. Само собой, я учитывал возможные форсмажорные ситуации и укладывал все с запасом. Но набивать вездеход битком оружием, медикаментами и продовольствием, чтобы потом погибнуть и лишить Бункер всего этого, я не собирался.
Но теперь, после слов Касьяна Кондратовича, я все перепроверил и решил добавить всего по чуть-чуть. Еще два пакета снежного «салата», еще по десять патронов к каждой единице нашего оружия, еще пол блистера аспирина, три таблетки драгоценного фуразалидола, две ибупрофена, пара тканных бинтов, замотанный в полиэтилен коробок с пятнадцатью спичками, два дополнительных ножа…
Все затребованное мне приносили из новой возведенной у стены примечательной пристройки, разделенной на четыре отдельные комнаты. Я назвал это вытянутое задание без крыши Лабазом Антипия — в память об умершем опытном охотнике медвежатнике и потому что оно было построено в том числе из всего, что было получено от разборки «небесной» хижины. Да… Хижины под потолком больше не было. Все было стариками и мной разобрано, бережно опущено на веревках вниз и сразу пущено в дело. Пока модернизировали мой вездеход в гараже Замка, в Холле тоже без дела не сидели. Пристройка еще не закончена, хотя крыша ей и не нужна. Осталось доделать еще пару комнат, а затем можно подумать о внутренней отделке — если захочется. Одна из четырех комнат, ближайшая к воротам и монастырю, теперь мое новое жилище. Комната всего три на четыре, стены скорее жердяные и занавешены уже облезлыми медвежьими шкурами, но для уединения этого достаточно, а внутрь перекочевала вся обстановка Антипия. Следующие три комнаты — склады. Два из них холловские, куда уже начали стаскивать ответственные из темных углов и не менее темных закромов. Третий склад — экспедиционный. Дело в том, что Замок сразу выделил мне все необходимое для экспедиции, что оказалось лишним, но я и не подумал возвращать излишки обратно. Пусть хранится здесь — всегда под рукой. Перед пристройкой встало несколько столов и лавок, где теперь и проводятся все наши заседания — подальше от центральной зоны.
Закончив с перепроверкой и пополнением запасов, я дернул за рычаг на приборной доске и покинул вездеход, оставив радиста спать на скамье.
Нас четверо.
Я.
Радист Касьян Кондратович. Он единственный из Замка. Я о нем пока ничего не знаю.
Получивший азы знаний и имеющий собственную земную базу знаний автомеханик и умелый повар Сергей Блат. Мрачноват, молчалив, но при этом спокоен и как он сам сказал «не слишком трясется за свою жизнь».
И бывший экспедитор улыбчивый Филимон с длинной седой бородой, чем-то похожий на каноничного Сусанина, готовый трудиться разнорабочим и еще сохранивший немало физической силы и выносливости. Он и сейчас высок и широкоплеч — а в прошлом по его словам зело сильно увлекался гиревым спортом и походами. Хорошее сочетание, что становится только лучше от его веселого нрава.
Машина полностью готова и стоит кокпитом к пока закрытым вратам Холла. Я загнал ее сюда несколько часов назад — и сделал это специально, собираясь отбыть в экспедицию именно отсюда. Не из привилегированного Замка, а из почти трущобного безысходного Холла. Впрочем, сейчас ситуация кардинально изменилась. Постоянно работает радио — не только музыка, но и радиопереговоры с другими убежищами. Теперь здесь всегда тепло и чисто, пахнет вкусной едой, много яркого света, работает ларек, а люди за столам теперь не горбятся мрачными изгоями, а заняты чтением старых книг, газет и журналом, а многие поглощены вязанием теплых вещей из медвежьей шерсти — с помощью новеньких спиц, крючков и прочих нехитрых устройств. У людей появился не только смысл существования. К ним еще вернулась и толика собственной значимости. И почти торжественное отбытие тяжелого вездехода именно из Холла позволит им приподнять свою самооценку еще чуть выше.
До отбытия всего ничего. Но я еще успею съесть тарелку жирного мясного супа и пообщаться со «своими» холловскими стариками. А затем можно и в путь…
Прощальная речь.
Те самые слова, которых я всю жизнь избегал. Куда бы ты не шел, уходить надо спокойно, по возможности быстро и быть немногословней. Этому правилу я следовал всегда — даже в тот день, когда оказались резко разорваны мои самые долгие и как я считал самые важные личные отношения.
Но в этом случае так поступить нельзя — есть шанс никогда не вернуться. А я понимал, что по крайней мере сейчас являюсь тем плутониевым стержнем,
