– В общем, будьте знакомы, это Пешеход. Ни за что не поверите, откуда этот хлыщ залетный взялся! Я поначалу тоже засомневался, но вот эти бумаженции все по своим местам расставили. – Хирург с торжествующим видом, словно только что распутал сложнейшее преступление, постучал тонкими пальцами по стопке карт. – Наш новый знакомец выкрал их из «Ордена нефтяников». Есть, представьте себе, на поволжских просторах такая группировка. Моторизованный клан кочевников. Рыскают по пустошам в поисках остатков топлива и нефти. «Черное золото» нового мира, как-никак… Вот только не задалась у них дружба с нашим многоуважаемым любителем пеших прогулок. Не слюбилось, не срослось, как говорится. Я так понял, пацифистов в Ордене не жалуют. Но хохма не в этом. Пешеход нас за «нефтяников» принял, потому и драпал, болезный. А как понял, что мы карты эти первый раз видим, мигом успокоился.
В подтверждение слов Безбожника гость с энтузиазмом кивал невпопад, а на вопрос Тарана о полученной травме только глупо заулыбался и беспомощно перевел взгляд на красноглазого переводчика.
– Да типичный ушиб, – не стал витийствовать хирург. – Упал неловко. Я предложил осмотреть, а он отказывается. Говорит, сам управлюсь. Хозяин – барин…
– Расспроси про клан поподробнее. – Таран развернул одну из карт, внимательно разглядывая пририсованные от руки пометки. – Сколько душ, откуда ждать… У нас цистерна с горючкой на горбу – прознают, не отвяжутся.
– Уже спросил. Их временный лагерь восточнее, ближе к Вологде. Так что дальше прежней дорогой ехать опасно. Но Пешеход неплохую идею подкинул – чем в грязи да снегах вязнуть, проще по реке спуститься. До Рыбинского водохранилища рукой подать, а там и по Волге можно двинуть. Ни валежника, ни кочек – кати себе, пока горючка не кончится. Расход топлива, кстати, заметно снизится. Факт.
– Рискованно. А вдруг как лед не выдержит?
– Беглец наш утверждает, что ежели берега держаться, то все путем будет. Там вода до самого дна промерзла. То, что доктор прописал.
По едва заметному прищуру глаз и плотно сжатым губам было видно, что Тарана одолевают сомнения. Довериться первому встречному и изменить маршрут либо отмахнуться от глупых небылиц и снова идти напролом? Взгляд его в который раз остановился на хаотично разбросанных по карте значках.
– Что это? – спросил он, сунув лист Пешеходу.
Переводить вопрос не пришлось. Пальцы гостя уже замелькали перед носом Безбожника, брови которого секундой спустя взметнулись от изумления.
– Охренеть… – только и вымолвил он, «дослушав» до конца, и осоловело посмотрел на Тарана. – На карте обозначены схроны Ордена, командир. Нефтехранилища, железнодорожные составы с горючкой… Все, что удалось найти за долгие годы… Это же целое состояние! Клондайк, трепан меня задери!
– Ну, я бы так не радовался, – осадил наемник. – Еще неизвестно, в каком состоянии все это добро. Хотя пополнить запасы дизтоплива было бы не лишним. Так, глядишь, и до «Владика» дотянем.
Экипаж оживленно заголосил, взбодренный открывшимися перспективами. Что уж говорить, до сего момента никому не верилось в возможность пересечь весь материк, но с новым знакомцем шансы на благополучный исход мероприятия заметно возрастали.
– Значит, решено? – подытожил Мигалыч. – Вот и славно. Пойду, обмозгую новый маршрут. А вы пока дознайтесь у пройдохи этого, где его ссадить.
– Вот тут как раз еще одна закавыка, – ухмыльнулся врач. – Идти Пешеходу теперь вроде как некуда. Да и нычки с топливом мы без него вряд ли сыщем. В общем, в команду он хочет. На ПМЖ.
Пешеход словно понял, что решается его судьба, поскольку с мольбой во взгляде уставился на Тарана, безошибочно угадав в нем главного. Тот медлил, взвешивая все за и против. Ведь от каждого решения теперь во многом зависели судьбы доверившихся ему людей. Глеб с интересом наблюдал за внутренней борьбой, вопреки стараниям отца отразившейся на угрюмом лице. После инцидента с приморцами Таран стал заметно осторожнее, старался продумать последствия каждого действия на несколько ходов вперед. Того и гляди прозвище менять придется…
– Самуил Натанович, объясни тут новенькому, что к чему. И займись все-таки его ногой. В моем отряде отстающих быть не должно.
Безбожник дернулся, впервые за последние двадцать с небольшим лет услышав собственное имя – слова, затронувшие некие потаенные струны в его зачерствевшей душе. Пересохшие губы дрогнули, взгляд заблестел, а привычно ссутуленные плечи медленно развернулись. Все верно. Теперь он не какой-нибудь забулдыга с мутной кличкой, а врач экспедиции, которому нужно беспрекословно подчиняться, когда дело касается здоровья экипажа.
Когда наемник вслед за Мигалычем полез в водительскую кабину, от внимания Глеба не ускользнуло, как Геннадий одобрительно кивнул приятелю, отдавая дань проявленной смекалке. Мальчик непонимающе смотрел то на мутанта, то на ухмылявшегося из своего угла Индейца, пока Аврора украдкой не толкнула его в бок, тихо шепнув:
– Гляди…
Безбожника будто подменили. От прежнего, расхлябанного и уставшего от жизни недочеловека не осталось и следа. Его место занял энергичный, уверенный в себе профессионал. За считаные секунды врач развил кипучую деятельность, загромыхал склянками и жгутами, скупым отточенным движением взрезал истрепанный комбез Пешехода по краю разрыва.
– Ну-ка, голубчик, извольте закатать штанину! – строго заявил хирург глухонемому пациенту, затем, спохватившись, пояснил жестами. Фляга со спиртным, выскочив у него из-за пазухи, громко стукнулась об пол. Замерев с ватным тампоном в руке, Безбожник уставился на отливающие тусклым серебром бока, помрачнел разом.
– Натаныч, анестезию потерял! – ляпнул Индеец, тут же смешавшись под осуждающими взглядами остальных.
Аврора, Глеб, Дым, став невольными свидетелями неудобной сцены, затаили дыхание, ожидая развязки. Происходившая с врачом метаморфоза, мучительная, рвущая душу изнутри, закончилась неожиданно. Спина Безбожника обреченно сгорбилась, задрожавшие пальцы потянулись к фляге… но лишь для того, чтобы схватить ненавистный фетиш. Скривившись, словно держит в руках ядовитую змею, хирург метнулся к створке бокового люка, затем, опомнившись, закрутился на месте, не в силах придумать, как избавиться от жгущей руку металлической коробочки. Эмоции требовали выхода, поэтому хирург просто зашвырнул флягу в дальний угол жилого отсека. Жалобно звякнув, та улетела куда-то под койку, а Безбожник соскользнув по стене, сел на корточки и устало ткнулся лбом в колени.
– Лучше б Таран его отругал… – шепнула Аврора приятелю.
– Я иногда отца побаиваюсь, – признался Глеб в ответ. – Он людей насквозь видит. Читает, как открытую книгу. Бывает, даже и не скажет толком ничего, голоса не повысит, а у человека потом словно переключатель в голове срабатывает. Раз – и готово. Вот и Безбожника просчитал…
