— Ну если вы меня поцелуете — то, пожалуй, согласен прилечь.
— Размечтался — чтобы она тебя поцеловала! — захохотал мужской голос.
— Иди ты в задницу, приятель… — Звуки начали куда-то исчезать, и я опять отрубился.
Нас поместили в правом крыле орденского госпиталя. На следующее утро я проснулся и, надо заметить, неплохо себя чувствовал. По крайней мере, не выворачивало наизнанку, как это бывает после контузий. Даже голова не болела. Только гудела, как большой и слегка испорченный трансформатор. Чтобы не расслаблялся. Не успел подняться, как в палату вошла медицинская сестра. Весьма почтенного возраста. Она напомнила одну вредную старуху из моей прошлой жизни. Судя по ее снулому взгляду и костлявой фигуре, характер у нее склочный, а жизнь — унылая и серая. Могу поспорить, что у нее дома много цветов в горшках и несколько наглых кошек. И стопка любовных романов с цветными обложками, на которых изображены влюбленные парочки.
— Вы мистер Карим Шайя, не так ли? — Она выдавила дежурную улыбку. — Доброе утро!
— Утро добрым не бывает. — Я поморщился и обвел взглядом палату. — Где моя одежда?
— Господи Иисусе! О какой одежде вы говорите? — Медсестра недовольно поджала губы и скрестила руки на бюсте. Если быть точным — это она думала, что бюст находится именно там. На самом деле — его вообще не существовало.
— Я говорю о моей одежде, в которой меня привезли в эту богадельню.
— Вам нельзя вставать! Ни в коем случае!
— Мадам, я уже старый, и свой организм знаю гораздо лучше, чем ваши «клистирные трубки» с дипломами коновалов. — Кряхтя и ругаясь, поднялся и сел на краю койки. — Пойдите и принесите мою одежду. Или скажите, куда вы ее отправили, черт бы вас побрал.
— Вам надо сделать прописанные врачом инъекции.
— В задницу ваши инъекции! Где врач?
— Он сейчас придет и все вам расскажет. — Она поджала губы, намазанные помадой жутко ядовитого оттенка, повернулась и вышла.
— Вот дура… — Я посмотрел на распашонку, в которую меня одели, как новорожденного младенца, и выругался: — Хоть бы халат принесла, кошелка старая!
— Что здесь происходит? — Дверь распахнулась, и в палату стремительно вошел доктор в белоснежном халате. На его мощной, как у борца, шее болтался фонендоскоп.
— Ограбление века. Украли одежду и тапочки. Ну и пистолет в придачу. Все, что нажито непосильным трудом, все украли.
— Узнаю Карима Шайя. Ты не меняешься, старина. Такой же бузотер, как и прежде!
— Мы с вами знакомы? — Я зажмурил один глаз и посмотрел на доктора. — Ну да, конечно… И как я сразу не догадался, что это будешь ты.
— Заигрываешь с врачихой из мобильной бригады и пугаешь моих медсестер…
— Можно подумать, что я попросил ее раздеться и исполнить для меня стриптиз. Даже в мыслях такого не было.
Доктор долго меня щупал, заглядывал в глаза и вообще — делал вид, что работает. Я тоже не стал валять дурака и сделал вид, что ему поверил. Потом он сделал два шага назад и что-то прошептал.
— Не будь идиотом, Шарль! — сморщился я. — Ты же знаешь, что я ни черта не слышу.
— А утверждаешь, что все в порядке, — рассудительно заметил доктор.
— Мне нужна бутылка водки — и контузия пройдет сама собой. Можно без закуски. Если нет водки, то подойдет чистый медицинский спирт.
— Хороший способ. У русских лечиться научился?
— Нет, у одного рыжего британца. Офицера, мать его так, ее королевского величества.
— Он пьет спирт? — удивился доктор.
— Он пьет все, что горит.
— Может, это и помогло бы, но не здесь и не сейчас. В общем — слух вернется через пару дней.
— Я в курсе, когда он вернется. Меня больше интересует, когда вернется моя одежда.
— Еще не скоро. Полежишь недельку, проведем сеанс лечения. Седативные препаратики поколем, а я тебя понаблюдаю, — он хохотнул, — по старой памяти.
— Шарль, иди ты в задницу со своими препаратами и медсестрами! Где Маргарет О'Рейли?
— Не переживай, с ней все в порядке. Ведет себя так же, как и ты — раздражительна без меры и оглохла на одно ухо. Но у нее это первая контузия, а у тебя — какая? Если мне память не изменяет, то далеко не первая. С этим, mon cher ami, [6]шутки плохи. Никогда не знаешь, чем может обернуться…
— Я их что, считаю?! Одежда где?
— Карим…
— Шарль, не трахай мне мозги! Мне нужна одежда. И еще…
— Что?
— Когда меня приложило, у меня в руках была папка. Где она?
— Понятия не имею. Никакой папки при тебе не было.
— Вот дьявольщина!
— Надо спросить у ребят из мобильной бригады. Может, у них завалялась?
— Будь другом — спроси!
— Это так важно? — спросил Вернер и удивленно дернул бровью.
— Очень. Ты даже не представляешь себе, насколько важно.
— Ладно, лежи! Поищем твою папку.
— Мне надо поговорить с Маргарет.
— Извини, но нельзя. У нее был парень из Ордена. Выставил у дверей охрану, и посетителей к ней не пускают. Кстати, к тебе тоже.
— Вот дерьмо! Час от часу не легче…
— Этот парень обещал зайти немного позже, чтобы поговорить с тобой. Я сказал, что ты очнешься не раньше полудня.
— А сколько сейчас времени?
— У тебя есть два часа.
— Чтобы найти одежду и исчезнуть отсюда?
— Нет, чтобы придумать, что ты будешь говорить дознавателю.
— Все что угодно, но только не правду. — Я поморщился.
— Разумно… По крайней мере, мадам Маргарет сказала то же самое. Она тебя наняла как ювелира, чтобы оценить некоторые семейные реликвии, которые достались ей от мужа. Так она и просила тебе передать.
— Бред какой-то…
— Бред, — согласился Шарль, — но мы с Маргарет знакомы не первый год. Верю ее словам больше, чем дознавателю из Ордена, который неизвестно о чем думает. Так что ложись в койку и изображай паиньку. И не груби медсестре!
— Иначе?
— Поставлю тебе клизму. Литров на десять. Устроит?
— Пистолет хотя бы верни, злыдень!
— Не положено! — Он усмехнулся и вышел. Так же стремительно, как и появился. Только края халата разлетелись в разные стороны. Как белоснежные крылья.
Я откинулся на подушку и закрыл глаза. Сколько мы с ним знакомы? Лет двадцать, если не больше. Его зовут Шарль Вернер. Он, пожалуй, последний из знакомых мне легионеров в Новом мире. Конечно, если не считать Поля Нардина. Ну и Юрки Лившица, который пропал два года назад — и с тех пор ни слуху ни духу. Остальные приятели как-то исчезли с моего горизонта. Если не считать тех двоих, которых мы с Полем сами и закопали. Почему? Была причина. Парни сделали неправильный выбор, и одним погожим днем мы с ними пересеклись на очень узкой дорожке. Настолько узкой, что мирно разойтись не вышло. Старая история… Еще одна история, о которой я не люблю вспоминать.
