– Кого? – переспросила Бандеролька.
– Муранча. Мутировавшая саранча. Страшная хрень в виде огромных насекомых. Слава богу, рой тогда прошел стороной и больше в Крыму не появлялся, – пояснил Телеграф, – так вот. Человек семь нас было, и провианта достаточно, и воды, наружу не сунешься, сиди себе да в ус не дуй. Неделю сидели. На третий день скандалы начались, склоки. На пятый – драка. К концу недели чуть не поубивали друг друга. Страшное дело, когда сидишь взаперти и почитать нечего. С ума сходишь.
– Ну сейчас-то мы не взаперти! – хохотнул Штемпель. – Еще чего не хватало, книжки читать!
– Еще как взаперти, – возразил Телеграф. – Только не в бункере, а в Крыму. Он побольше будет, конечно, но все равно с него нам деваться некуда…
– Ну ты еще скажи – взаперти на этой планете! – завелся Штемпель.
– Я не про то, – перебил их Кайсанбек Аланович. – Я про возрождение цивилизации. Технологии и оружие – это, конечно, хорошо. Это важно. Без этого нельзя. Но цивилизация не сводится к оружию. Цивилизация – это еще и культура. Традиции. Музыка, литература, поэзия, живопись. Мы же все это потеряли. Безвозвратно.
Пошта не выдержал:
– Ну вы даете, мужики! Пока вы тут о культуре-литературе рассуждаете, там маленькая щуплая девушка бочки разгружает. А ну-ка отставить дебаты, марш Бандерольке помогать!
– Не такая уж она и щуплая, – прокомментировал Штемпель, и тут раздался истошный женский вопль из кузова «Тигра».
Листоноши на миг оцепенели, потом сорвали с плеч автоматы и, взяв их наизготовку, начали обходить грузовик с двух сторон.
«Надеюсь, Бандеролька просто уронила пустую бочку себе на ногу», – подумал Пошта.
Визг оборвался так же внезапно, как начался, а потом сменился другим звуком, больше всего напоминающим хныканье. «Совсем не похоже на Бандерольку», – успел подумать Пошта, прежде чем кувырком выкатиться из-за машины и взять на прицел кузов.
В кузове происходило следующее. Валялась опрокинутая бочка. Стояла Бандеролька. Держала в руке – за ухо – хныкающего и вырывающегося пацаненка, чумазого, как черт, который дергался и причитал:
– Пустите, тетенька, ухо больно!
– Ухо вспухнет, – добавил Кайсанбек Аланович, со вздохом облегчения убирая пистолет в кобуру.
Телеграф и Штемпель чуть ли не хором выматерились и опустили оружие.
– Что тут у нас? – осведомился Пошта, тоже убирая автомат за спину.
– Заяц! – доложила Бандеролька. – В пустой бочке прятался. Напугал меня до… э… дрожи в коленках, вот!
– Я не заяц, я Костя! – возразил пацан, размазывая грязь по лицу. – Я же вам жизнь спас, Пошта, помните?
– Костя? – Пошта прищурился. В чумазом, как негритенок, мальчишке с трудом узнавался племянник Контейнера. Впрочем, верный бумеранг торчал у парня за поясом. – Чего ж ты грязный-то такой, Костя?
– Так это все бочка, – пожаловался Костя. – Она ж оказалась из-под мазута!
– Ну да, ну да, – покивал Кайсанбек Аланович, – а должна была быть из-под яблок. Чтобы ты ехал, так сказать, с комфортом и собственным продовольствием, подслушивая разговоры пиратов.
– Каких еще яблок? – не понял Костя ни черта. – Каких пиратов? Тортуга? Они здесь? За нами следят?!
Профессор разочарованно махнул рукой.
– Проехали. Долго объяснять.
Пошта скрежетнул зубами. Манера профессора давить интеллектом временами раздражала. Вот так живешь себе спокойно, мир спасаешь, а потом перекинешься парой слов с Кайсанбеком Алановичем – и чувствуешь себя неграмотным идиотом. Ведь наверняка профессор опять какую-нибудь книжку имел в виду.
– Что ж с тобой делать, Костя? – задумался Пошта. – Вроде и отъехали от Джанкоя недалеко, а возвращаться неохота – темп потеряем, полдня впустую. Не с собой же тебя тащить. А может, бросить тебя здесь, а?
– Бросайте! – дерзко вскинул мальчонка, чье ухо наконец-то отпустила Бандеролька (и теперь брезгливо вытирала пальцы ветошью). – Все равно я вас догоню! За бампер уцеплюсь – и поеду!
– Дурак ты, Костя, – вздохнул Пошта. – Ну куда тебе в экспедицию? Тебе учиться надо, испытания проходить, нормативы сдавать и ещё много чего другого сделать, прежде чем тебя одного за ворота цитадели выпускать можно будет. Нет, не проси. Не можем мы тебя с собой взять. Да меня Контейнер прибьет!
– А если вернете меня в Джанкой, – парировал хитрый пацан, – дядя Контейнер прибьет меня. Неужели вам не жалко ребенка?
– Ни капельки! – сказал Телеграф. – Я сейчас сам тебя прибью – и дело с концом. Нет мальчишки – нет проблемы.
– Не прогоняйте меня, я вам пригожусь! – взмолился мальчишка.
– Пригодишься, – решил Пошта. – Вылезай из кузова, выкатывай пустые бочки и ставь их возле во-он той колонки. Потом берись за насос и качай соляру. Как всю выкачаешь – подумаем, что с тобой делать дальше.
– Понял, командир! – расцвел Костя и метнулся выполнять задание.
Листоноши с удовлетворением наблюдали, как вкалывает парнишка. Щуплый, он оказался на диво выносливым, качал насос так, что работа споро близилась к финалу.
– И что, – негромко спросил у Пошты Телеграф. – Ты серьезно хочешь тащить пацана с нами?
– Чего я, сдурел? – ответил Пошта. – Сейчас он докачает – и домой отправим, Штемпель на «Мародере» завезет, а потом нас нагонит.
– А зачем тогда работать заставил?
– А чтоб была мальцу наука…
Листоноши негромко захихикали.
– Готово, – отрапортовал Костя, вытянувшись по стойке «смирно».
– Молодец, – оценил его работу Пошта. – А теперь умойся, и дядя Штемпель отвезет тебя в Джанкой.
– Сам ты «дядя», – ругнулся Штемпель и побрел прогревать «Мародера».
– Так нечестно! – лицо у Костяна было – как будто лимон съел.
– Зато разумно, – парировал Пошта, понимая, что выглядит в глазах мальчишки последним гадом – но оно и к лучшему, меньше будет творить себе кумиров.
Костя вдруг прищурился, хищно пригнулся и схватился за бумеранг. «С ума он спятил, что ли», – подумал Пошта, судорожно размышляя – педагогично или нет будет поймать сопляка и отходить ремнем, если тот вдруг решит метнуть бумеранг в его, Пошты, голову?
Но Костя круто развернулся, отводя плечо для замаха, и запустил бумеранг по пологой дуге. Раздался тупой удар и почти неслышный, зато пробирающий до костей ультразвуковой вопль.
Остроглазый мальчишка сбил на лету гигантского нетопыря – опаснейшего мутанта, оглушающего жертву ультразвуком, а потом выпивающего из него всю кровь.
Листоноши и профессор собрались возле бьющейся в конвульсиях твари и с отвращением смотрели на кожистые крылья с перепонками (размах этих крыльев был – метра два, не меньше), противной, похожей на свиную, мордой и трубчатыми ушами-локаторами. Клыки у твари были сантиметров по десять длиной.
