– Известный тип, да?
– Да. На него уже несколько раз заводили дела. Но до сей поры он уходил от ответственности. Слишком хорошие покровители. – Она нехорошо так скривилась. Я бы на месте Сантьяго уже повесился. – Ты готов?
Я кивнул, не уточняя, к чему именно. Она нажала на кнопку вызова охраны, вполне себе реальную кнопку на столе, не имеющую к виртуалу никакого отношения. Через несколько мгновений люк поднялся и внутрь вошел «мой» следователь. На лице его была написана легкая растерянность. Видать, неожиданным гостем оказалась моя… Мучительница? Спасительница? Блин, как я сам-то к ней отношусь? Однако ее появление не воспринималось им как трагедия, скорее досада, незапланированная неприятность. Комиссар не походил на дрожащего от страха кролика, у него имелись свои аргументы, которые, он был уверен, сработают.
– Я вас слушаю, сеньора? – вытянулся он, но с показной ленцой, не в струнку.
Я перевел взгляд на его погоны. Капитан-лейтенант. Она же – майор, причем майор госбезопасности. Вот они, уставные уколы, для обывателя мелочи, а знающие люди поймут.
Катарина смерила его презрительным взглядом:
– Сеньор комиссар, я забираю задержанного. Вот документы о его переводе.
После чего протянула пластиковый пакет.
Комиссар бегло пролистал бумажные листы, иронично улыбнулся и вернул их обратно.
– Прошу прощения, сеньора, но боюсь, это невозможно.
– Простите? – Лицо Катарины вытянулось в удивленную мину.
– Я говорю, сеньора, эти бумаги не являются основанием для перевода подозреваемого. Во всяком случае, для меня. Гвардия не подчиняется ни вам, ни департаменту безопасности, основанием для перевода может являться только приказ моего собственного начальства либо подпись королевы. Безусловно, у вас есть бумага с подписью королевы?
Катарина прошептала нечто нецензурное.
– Сеньор, мне кажется, кое-чего не понимает. Эти бумаги обязательны для исполнения. И для вас, и для вашего начальства. Для всех.
Ответом ей стала победная улыбка.
– Мое начальство – возможно. Спорить не буду. Но я – нет. Я исполню приказ о переводе подследственного тотчас же, как получу его, но получу от того, кто имеет право таковой мне отдавать. Прошу прощения!
Вот подонок! Нашел лазейку! Тут я не выдержал:
– Позвольте, сеньор комиссар, ведь вы только что сказали, что меня вообще освобождают! Что фирма отзывает все заявления сотрудников!
Катарина посмотрела на меня с удивлением. Этого она не знала. Странно. Комиссар развел руками:
– Прошу прощения, сеньор, они передумали. Дело будет заведено.
Я сжал от злости кулаки. Сволочи!
На лице Катарины застыло недоумение. Не трагедия, не растерянность – недоумение. То есть он в своем праве. Она найдет управу, как же иначе, подключит всех, кого можно, однако этот раунд не за ней. Ее растерянное лицо было мне как бальзам на душу, каюсь, но проблема имела и иную, более важную сторону: корпус не всесилен. Над этим стоило задуматься.
Я верил в обратное, знал, что это так. Может, королева и марионетка в чьих-то руках, но в повседневной жизни страны, скованной вековыми цепями традиций, ей позволено многое. А все, что позволено ей, можно и ангелочкам. Так я считал до сего дня, а вместе со мной и вся планета.
Тут же я пришел к еще одному выводу. Какой-то вшивый офицер гвардии, следователь, ставит палки в колеса офицеру корпуса? Телохранителю королевы? Представителю пусть и не всемогущей, но находящейся над законом структуры, бойцам которой позволено почти все? Не стоит недооценивать ангелочков, это чревато, и Виктор Кампос не может этого не понимать. То есть за порогом этого заведения идет самая настоящая война.
От последней мысли прошиб пот, я понял, почему здесь мне было эти дни безопаснее. Следователь куплен, как и его начальство и многие коллеги, но они не могут сделать все СОВСЕМ не по закону. Они тоже скованы цепью, и на сей раз эта цепь сработала в мою пользу.
Озадачивало, насколько осмелел Виктор Кампос. Его шестерки открыто фабрикуют уголовные дела, не опасаясь ни бога, ни черта, ни ее величества, посылая подальше людей ранга Катарины. Потянет ли он войну с такой структурой?
Меня не отпустят. Теперь не отпустят. Этот следак засветился, как и Феликс, их в итоге прижмут или завалят, но это произойдет позже. Хефе пошел ва-банк, раскрывая козыри, и в этой ситуации передача меня в лапы Катарины – поражение. Как только Катюша покинет камеру, пусть даже на минуту, связаться со своими, я не дам за свою жизнь и ломаного центаво. Интересно, понимает ли она это? Должна понимать, не маленькая!
Да, понимает. Последняя моя мысль отразилась на ее лице, стервочка ободряюще подмигнула.
В следующую секунду существо, сидящее напротив меня, молнией сорвалось со своего места навстречу ничего не ожидающему комиссару. Удар. Еще удар.
– Ох йо, – выдал он фразу на непереводимом испанском. Рука его выгнулась за спиной под очень большим, на грани фола, углом. – Ты что делаешь, сука! Это нападение на сотрудника гвардии! Ты еще пожалеешь об этом!
– Я? – Катарина плотоядно усмехнулась. – Пожалею? Ты уверен?
– Да! Ты! Даже на такую, как ты, есть управа! Быстро отпусти, иначе…
– Иначе что?
Пауза.
– Иначе худо будет.
Комиссар говорил серьезно, абсолютно уверенный в своих словах и правоте. И в той силе, на которую рассчитывал, пытаясь угрожать. Но Катарина его чаяний не разделяла.
Рывок и толчок. Вновь вой комиссара, лоб которого с гулким «бумом» въехал в столешницу.
– А «худо» – это как?
– Ах ты ж… – Далее следовали непереводимые фольклорные обороты.
Катарина довольно усмехнулась и, словно играя с ребенком, потрепала комиссара по головке.
– Мальчик, ты кое-чего не понял. Ты играл с огнем, но заигрался. Забыл, кто есть кто в этой жизни и свое в ней место. Оно ведь есть у тебя, место, несмотря на покровительство неких сильных мира сего, не так ли?
Ответом стало неразборчивое мычание.
Она наклонилась и зажала локтем его горло, нежно так приобняв. Раздался резкий щелчок, звук «тр-р-р», и из ее запястий в стороны вылетели тоненькие полукруглые почти прозрачные пластины, которые наслаивались одна на другую, образуя нечто вроде веера. Благодаря сверхмалой толщине каждой пластины, всего несколько молекул, общая толщина веера сравнима с шерстяной нитью, а значит, легко умещается внутри тела. «Бабочки».
Я читал о них. Главное в «бабочках» не толщина, а кибертехнологии, вживление управляющего контура непосредственно в нервную систему. Как происходит их активация и дезактивация, не знаю, но операция по установке сложная и ответственная. Слышал только, что управлять ими достаточно трудно, делается это непосредственным сигналом нервной системы, как поворот руки или ноги.
