– На Косу? – удивленно переспросила девушка, начиная одеваться. – А чего в такую рань-то? Бабуль, давай я после Ластенки схожу, а? Ночь же еще…
– Нет, родная, сейчас нужно… – теперь бабушка возилась где-то вне поля зрения, гремя посудой. – Запамятовала напрочь твоя бабка, плохая совсем стала. Сплошные дырки в голове, а через них добрые мысли высыпаются… Нельзя тянуть, вчера еще забрать нужно было, так что ты иди. Тележку не бери, там нетяжкое.
– Ладно, ба. – Варвара не привыкла спорить с самым близким человеком в своей жизни. Натянула теплые кальсоны, мохнатые шерстяные носки, нижнюю рубаху из конопляных ниток, ткань на которую соткала сама. – Только до ветра схожу да Ластенку проведаю. А то проснулась, поди, красавица наша, услышала, что мы на ногах-то…
– По дороге сходишь, – вдруг отрезала Любава, и что-то упало из ее руки на стол, необычно громко звякнув.
Варя вздрогнула, напуганная этим простым звуком, и даже замерла, так и не просунув голову в ворот платья. Посылки, которые им оставляли жители окрестных сел в обмен на услуги или подарки леса, были, разумеется, жизненно необходимыми. Бесценное горючее для насоса или ламп, гвозди, кое-какой инструмент, соль и многое другое. Но чтобы вот так, ни свет ни заря, отправлять внучку за добрых десять верст от дома? Да при неподоенной корове-кормилице? Да еще и таким тоном?
– Ба? – она выглянула в соседнюю комнату.
Любава стояла над кухонным столом, втянув голову в плечи. Сейчас она казалась такой старой, удрученной, сгоревшей. Словно десятки прожитых зим разом навалились на ее шею, заставив впервые в жизни опустить голову.
– Что случилось-то? Я ж вижу…
– Ничего, родненькая, – Любава обернулась, преобразившись в один миг так разительно, что девушка даже опешила – не привиделось ли, что бабка чем-то подавлена? – Ничего не стряслось, не волнуйся… Сердце припекло малость, но ты ж знаешь, что всё будет в порядке.
Девушка знала, хотя успокоилась не от слов – от любимой и любящей улыбки и ласкового взгляда. Они все знали, и бабушка, и мать, и матери всех матерей. Когда, как, почему. Если бы Любава увидела смерть, то не стала бы скрывать от внучки, Варя в это искренне верила.
– Ты давай беги, радость моя. – Бабушка опустила руку на увесистый сверток, перемотанный бечевкой так, чтобы удобно нести на спине. – Вот, собрала тебе в дорогу чутка…
– А куда столько-то? – из дверей разглядывая поклажу, удивилась Варвара.
Она уже была одета, а потому погасила свечки, скользнув по горнице к выходу. На ходу плеснула из кувшина родниковой воды, жадно опустошила стакан.
– А тут и не всё тебе, – наставительно поправила бабушка. – Доберешься, покушаешь, а остальное деревенским в схроне оставишь, уяснила?
– Конечно, ба. – Последние тенета сна таяли, и девушка почти настроилась на долгую дорогу. В сенцах сунула ноги в мягкие кожаные мокасины, накинула меховую куртку. – Телегу точно не брать?
– Нет, внученька. – Любава вышла проводить ее, прикрыла за собой створку, отчего в сенях стало темно и неуютно. – Там тяжелого нет, донесешь…
Протянула внучке сверток, помогла набросить на спину, затянула веревки. Повязав платок и накинув сверху капюшон, Варвара в последний раз повернулась к бабушке. Приоткрыла внешнюю дверь, впуская в клеть полосу тусклого лунного света.
– Ну, миленькая моя, с Богом. – Любава обняла внучку, осенила несколькими быстрыми, но плавными жестами. – Ты беги, торопись, а то зазря всё…
– Конечно, ба. – Варя улыбнулась ее теплым глазам, поблескивающим в полумраке. Наклонилась, целуя морщинистую щеку. – Я мигом, ты и обернуться не успеешь…
– Осторожнее там, внученька, – сказала бабушка Люба. Хотела добавить что-то еще, но слова не пожелали выходить, и она только вздохнула, выпуская девушку из объятий. – Ты у меня умничка, ты справишься…
Варвара, чтобы не напускать в сени утреннего морозцу, шустро выскочила наружу и плотно прикрыла створку. Услышала, как лег засов. Какое-то время постояла неподвижно, позволяя глазам привыкнуть к ранней утренней хмари. И уверенно зашагала в тайгу, густым ворсом окружавшую их крохотный отшельничий хутор…
Позже, когда бродила по горькому пепелищу, роняя слезы на еще теплые угли, вспоминала, как крепко-крепко обнимала ее напоследок обманщица-бабка. Как многое намекало о том, чего девчонка понять не смогла. О том, как Варваре спасали жизнь.
«На прошедшей вчера конференции секретарь Конфедерации Католического Вуду по связям с иностранными государствами Джеферсон Прэтт направил правительству Индии ноту протеста, в резкой форме отметив, что подразделения Седьмого Флота Конфедерации не имеют никакого отношения к исчезновению «Галилея». Учения, уже месяц проводимые конфедератами у берегов Европы, развернулись в тысяче миль южнее места предполагаемого исчезновения танкера и под бдительным контролем Союза и мировой общественности. В ответ на высказанные официальным Дели обвинения господин Прэтт порекомендовал усилить борьбу с пиратами, наводнившими Среднеазиатский бассейн, а не искать угрозу за пределами Гибралтарского коридора.
Реагируя на слова Прэтта, МИД Индии заявил о необходимости проведения самостоятельного расследования, призвав в наблюдатели офицеров разведки и ВМФ Европейского Исламского Союза. Также анонимный источник в министерстве индийской обороны уже заявил журналистам о неких данных военных спутников, с помощью которых потерпевшая сторона обещает предоставить неопровержимые доказательства неоднократного вмешательства конфедератов в разработку Каспийского бассейна.
Напомним, что первые поставки нефти, практически одновременно обнаруженной специалистами Союза и официального Дели, начались чуть более пяти месяцев назад. Месторождение на дне нового Среднеазиатского моря вскрылось сразу после Инцидента и было вызвано обрушением части Каспийской тектонической плиты. Наиболее пострадавшими от наводнения и цунами регионами тогда стали треть Поволжья, часть среднеазиатских провинций Исламского Союза, а также ряд пустынь.
По мнению экспертов, новое месторождение не позволит до конца решить проблемы энергетического голода, ощущаемые даже спустя три с половиной года после Инцидента, однако поспособствует укреплению мировых экономик и даст веру в стабильное будущее всей планеты. Однако участившиеся нападения на…».
Щелчком пальцев Ростислав выключил экран, резко разворачиваясь на крутящемся кресле. Жалобно пискнула кожа обивки, подлокотник ударился о стеклянный край письменного стола. Облокотившись на лежащие перед ним папки с документами, Гиляров потер лицо ладонями. Нужно завязывать с просмотром утренних новостей, довольствуясь отчетами секретарей, хотя это решение он пытался принять уже год. Ничего, кроме изжоги и испорченного пищеварения, мировые скандалы не вызывали, так зачем трепать нервы?
