Инстинкт подсказал направление движения – на север, прочь от источника желтого света, который явно находился среди полуразрушенных корпусов «Октябренка». Почти ничего не соображая, не видя и не слыша, я пополз вперед, отчаянно стараясь удержать остатки ускользающего рассудка. Как в бреду, миновал железнодорожные пути и полосу отчуждения, машинально обогнул по широкой дуге странный, похожий на муравейник холмик и вполз в рощицу из молодых лиственниц.
Чудовищный желтый свет не собирался отпускать меня. Догонял, мягко толкал в затылок, проникал в мозг. Кажется, я рычал, ругался – громко, в голос. В бессильной ярости грозил кулаком, обещал поквитаться с кем-то. И полз, упорно полз вперед, уже понимая, что не доползу – еще немного, и ка-излучение окончательно разрушит мой разум. Тогда пойдет гулять по просторам АТРИ еще один зомби. Или, упаси боже, упырь…
– Ну уж нет, суки!.. Не дождетесь!.. Меня вам в мутанта не превратить! Хрен собачий получите, а не Бедуина!
Я сел, двумя руками взял «Ярыгина», тщательно проверил, есть ли патрон в патроннике, вставил ствол в рот, закрыл глаза. Палец замер на спусковом крючке.
Разум отчаянно сопротивлялся, не позволяя нажать на спуск. Кто-то, сидящий глубоко во мне, не хотел сдаваться. Собирался бороться до конца. Еще надеялся спастись. Посылал в пространство немые отчаянные призывы о помощи.
Руки дрожали так сильно, что ствол пистолета ерзал по зубам, издавая неприятный скрежет. Этот звук внезапно привел меня в такое раздражение, что я вытащил ствол изо рта, лишь бы не слышать его. А спустя несколько мгновений уже не помнил о том, что совсем недавно собирался сделать.
– Привал окончен. Надо двигаться дальше, – вслух приказал я себе, тщательно прилаживая драгоценный «Ярыгин» в самодельную петлю, которую смастерил из обрывков комбинезона и привязал к предплечью рядом с ножом.
Внезапно раздались шелестящие шаги, словно кто-то бежал по ковру из сухой опавшей хвои. Я автоматически откатился за ствол лиственницы и выхватил пистолет, всматриваясь в мелькающий среди деревьев силуэт…
Вроде как человек…
Желтое марево искажало зрение, и я никак не мог сфокусировать взгляд…
Неизвестный приближался…
И наконец я увидел его…
– Ты?! Ёшку за поварешку! – завопил я, не помня себя от радости. – Живуч, бродяга!
В разодранном в хлам комбинезоне, без шлема и рюкзака, зато с «Грозой» через плечо, передо мной стоял Потап! Лицо все в ссадинах, нос свернут набок, один глаз заплыл, но руки-ноги целы и внутренних повреждений, опасных для жизни, вроде нет.
– Потап, братишка…
Он посмотрел на меня здоровым глазом, явно не узнавая, и сделал движение, будто собирался развернуться и уйти. Да что это с ним?!
– Потап! Стой! Ты чего, не признал меня? Это же я, Бедуин.
В его лице что-то изменилось.
– Уходить отсюда надо, – безжизненным, скрипучим голосом сказал он. – Вставай. Быстро.
– Не могу, у меня нога…
Потап молча и как-то очень ловко перекинул меня через плечо, будто мешок с картошкой, и резво потрусил вперед.
– Ну, ты и здоровый лось, – буркнул я, повисая вниз головой.
Сколько мы с ним вместе АТРИ топчем, а такой силы я в нем что-то раньше не замечал. Он, конечно, мужик не слабый, но чтобы вот так тащить на себе около восьмидесяти килограммов живого веса!.. Да еще бодрой рысью… Впрочем, сейчас ситуация экстремальная, а в подобных обстоятельствах, говорят, люди способны на такое, о чем в нормальной жизни остается только мечтать.
Из сборника заповедей военных егерей:
«Хочешь смеяться последним – стреляй первым».
Негромкий жалобный вой переходил в поскуливание, хватал за душу. На человеческую психику он действовал подобно плачу ребенка – инстинктивно хотелось бежать на помощь, чтобы защитить, накормить, приласкать маленького беззащитного песика.
На самом деле такие звуки издавал один из самых распространенных хищников АТРИ – панцирный пес-мутант. Его голову, спину и бока покрывала не шерсть, а своеобразная природная броня, которая по прочности лишь немногим уступала кевларовому бронежилету.
Впрочем, для опытного человека с автоматом псы-мутанты не представляли серьезной угрозы – бронебойные пули легко пробивали панцирь. Да и простые пробивали, только стрелять требовалось практически в упор или целиться в незащищенные брюхо и глаза. К тому же псы редко собирались в большие стаи, действовали каждый сам по себе, неорганизованно и неслаженно.
Положение менялось, когда собачью свору возглавлял другой хищник – атрийская рысь, или, как ее привыкли называть здесь, секалан. Этот хитрый полуразумный мутант мог подчинять себе панцирных собак телепатически, к тому же был способен собрать целую армию – более сотни четвероногих бойцов. Такая стая моментально становилась величайшей опасностью АТРИ, с которой боялись связываться даже живоглоты и волколаки. Под управлением секалана собачья стая не только истребляла семейки косачей и стада рогачей, но и совершала набеги на поселения вольных бродяг и становища хуги.
Мы с Потапом сидели, прислонившись спинами к покрытому мхом валуну, и слушали заунывную песню панцирного пса.
Вокруг простиралась привычная – без желтизны и ка-излучения – атрийская тайга. И опасности здесь были привычными, хотя от этого не становились менее смертельными. И одна из них – стая псов, которая кружила неподалеку.
К счастью, свора попалась маленькая по меркам АТРИ – десятка полтора панцирных собак, но ими руководил секалан. Он, видно, был совсем молодым, раз не сумел собрать вокруг себя больше бойцов – его гипнотические способности, вероятно, еще не достигли пика. И в то же время звереныш оказался далеко не глупым – медлил, не торопясь отдавать команду к нападению, будучи не до конца уверен в своих силах.
Боялся секалан правильно. Будь у нас с Потапом достаточно боеприпасов, от его стаи остались бы лишь зловонные трупы. Но чего нет, того нет. Весь наш боезапас сейчас состоял из неполной обоймы для ПЯ и одного магазина для «Грозы». Итого тридцать восемь патронов на шестнадцать собак. Если мы проявим чудеса меткости и станем поражать одного пса одним выстрелом, наш боезапас уменьшится почти вполовину. Такова арифметика. Но в реальности все произойдет по-другому – мы с Потапом, конечно, меткие стрелки, но панцирного пса практически невозможно завалить с одного выстрела. Значит, к концу боя у нас останутся пустые магазины. Даже если мы отобьемся от стаи, то дальше по диким землям пойдем с одним ножом на двоих.
– Ну что, братишка, есть предложения?
Мой вопрос повис в воздухе – Потап промолчал. Ка-излучение и для него не прошло бесследно – он то и дело впадал в ступор: не отвечал, не реагировал на меня, даже когда я тряс его за плечо. Но, к счастью, оцепенение быстро проходило, и он… нет, не становился самим собой, но начинал хотя бы проявлять признаки жизни – двигаться, говорить.
