– Давайте побродим. Хорошо ведь. А чем он может послужить? Наглядным примером?
– Нет, - Иван Иванович остановился и посмотрел на Леденцова задумчиво. - Вы правильно поняли, что с ним произошло тогда в беседке?
– Как я уяснил из ваших слов, он перенапрягся и перестал быть "отбойником".
– Правильно, - Портнов снова зашагал. - Некая часть его сущности сгорела, испарилась, обуглилась. Но природа не терпит пустоты. Если человек теряет зрение, у него заметно обостряются слух и осязание…
…"У него всё будет хорошо! - Катенька летела из больницы с уверенностью в сегодняшнем дне. - Он будет здоров! Его очень скоро выпустят! А потом…"
Про "потом" думать было пока нельзя, и она снова повторяла: "Он совсем здоров!".
На пустынной улице Катенька несколько раз подпрыгнула на одной ножке…
…Емельян Павлович почувствовал, что затылок начинает пульсировать все ощутимее. Наверное, с умными разговорами следовало пока повременить. Иван Иванович тем временем продолжал:
– На месте уничтоженного фрагмента в личности Сергея Владиленовича неизбежно появится что-нибудь другое, такое же необычное.
– Он будет читать мысли? Или воспламенять взглядом?
– Его функция будет вспомогательной. Скорее всего, он будет вашим усилителем.
И тут голова Леденцова вдруг, рывком, погрузилась вводоворот боли.
В себя он пришёл уже в палате.
У изголовья дежурила персональная сиделка.
После случая на прогулке Емельян Павлович перестал приставать к врачам с требованием немедленно его выписать. Да и сами врачи стали с ним не так беззаботно-веселы, как это было вначале. То ли главврач их накрутил, то ли с Леденцовым действительно творилось что-то серьёзное. Катенька появлялась часто и бессистемно, ругалась с сиделкой и слишком уж бодро уверяла, что "все у тебя нормально, врачи просто перестраховываются".
Емельяна Павловича общупывали со всех сторон, просвечивали на разных установках явно западного производства и заставляли проходить уйму тестов. Часть этих тестов он помнил ещё по своей недолгой работе психотерапевтом, некоторые ставили его в тупик. После каждой серии исследований врачи становились ещё строже и предупредительнее.
Главврач заходил почти каждый день, но толком ничего не говорил. Только к исходу недели Леденцов смог его разговорить.
– Понимаешь, Емеля, самое странное, что все у тебя хорошо. Органических изменений никаких. Функционально - в пределах нормы.
– Так радоваться нужно. А все почему-то напрягаются.
– Я бы радовался, если бы из окна своего кабинета не видел, как ты в эпилептический припадок свалился.
Емельян Павлович пристально посмотрел на врача. Он знал, что у людей этой профессии вырабатывается неповторимое чувство юмора, но на сей раз всё выглядело очень серьёзно.
– И не только я видел. Свидетелей хватало. Мы сделали стандартные анализы. Ни черта не поняли. Повторили серию. Потом по расширенной методике. Теперь делаем вообще всё, что у нас есть. И все анализы утверждают, что ты совершенно здоров. Так не бывает.
Леденцов уже и не рад был, что добился правды. Он только и мог, что хлопать глазами и молчать.
– Скажи честно, - продолжил главврач, - что тебе этот тип говорил? Он тебя пугал? Новость сообщил трагическую?
– Тип? А, это с которым мы тогда гуляли? Да нет, ничего такого ужасного. Интересное - да, но чтобы от этого с ног валиться… Он, видно, сам больше меня перепугался. С тех пор и не зашёл ни разу.
Главврач встал и прошёлся по палате.
– Это я распорядился. Думал, что все из-за него.
– Так он приходил?
– Да торчит тут почти всё время. И сейчас, наверное, дежурит. Буду уходить, скажу, чтобы пропустили.
Иван Иванович возник в палате через минуту после ухода главврача. Кажется, по коридору он бежал. Раскраснелся, хотя и не запыхался. Сиделка тётя Саша посмотрела на него с неодобрением.
– Добрый вечер! Я уже хотел с боем к вам прорываться! Есть важные новости.
– Посещение разрешено только до девятнадцати, - немедленно отреагировала тётя Саша.
Уж очень ей посетитель не понравился. Однако Иван Иванович проигнорировал даму.
– Прежде всего - ваша безопасность.
– Вы же видите, - Леденцов кивнул на сиделку, - тётя Саша остановит любую угрозу моей жизни и здоровью. Численностью до полка.
– А как насчёт сглаза, порчи, проклятий? - поинтересовался Портнов.
– Взрослые мужики, - проворчала сиделка, - а несёте чушь какую-то.
Отвернувшись к окну, тётя Саша перекрестилась.
– Так вы что, - спросил Емельян Павлович, - амулеты-обереги принесли?
– Ваша сиделка права, не нужно нести чёрт знает что. Не помогут вам никакие обереги. У вас есть всё необходимое, - Иван Иванович постучал себя по голове, - вот здесь.
– Я должен придумать себе прекрасное будущее?
– Придумайте хотя бы нормальное. Представьте себя здоровым и бодрым. В хорошем настроении. Заодно и о близких своих подумайте. Хорошо подумайте, понимаете?
– Без пяти семь, - тётя Саша встала и приготовилась к выдворению нахального посетителя.
Как-то сразу верилось - если понадобится, эта коренастая старушка применит к нарушителю распорядка недюжинную физическую силу.
– Завтра я приведу усилителя, и мы все закрепим, - Портнов потёр высокий лоб. - Сделаем все по науке. А пока давайте сами. Кто-то на вас сильно давит. Всего хорошего.
Тётя Саша проводила Ивана Ивановича до двери, и это походило не на почётный эскорт, а на конвой. Вернувшись, она тут же принялась измерять давление и температуру пациента. Леденцов не сопротивлялся. Это было бессмысленно. К тому же он старательно воображал, как прекрасно выспится сегодня, завтра проснётся с хорошим аппетитом, будет солнышко, в понедельник его ещё раз осмотрят и отпустят домой. И всё будет замечательно…
– Емельян, - прошептала сиделка, - если чего нужно передать в органы, ты только шепни.
– Какие органы? - встрепенулся Леденцов. - Главврач сказал, что все органы в норме.
– В норме, - подтвердила тётя Саша и оглянулась, - они разберутся, чего этот тип тебе угрожал.
– Какой тип? Иван Иванович?
– Он из рэкета? Ой, погодь-ка, - сиделка бросилась к умывальнику.
Емельян Павлович с изумлением наблюдал, как она открывает кран умывальника на полную мощность.
– Теперь не подслушают, - прошептала тётя Саша, вернувшись к изголовью кровати, - давай, рассказывай. Я же слышала, как он тебя пугал. "Подумай, - говорил, - хорошенько о семье!"
– Теть Саш, - зевнул Леденцов, - нет у меня никакой семьи. И не пугал он меня. Можно, я посплю?
– Как знаешь, - покачала головой бдительная женщина и пошла выключать воду.
