Похоже, ферма богатая. Вон какие ветряки! Не каждый может себе такие позволить.
Из люка высунулся Глыба, танкер вел Барракуда.
– Ну, чё там?
Лекс одолжил ему бинокль. Глыба вперился вперед, разинув рот.
– Ты глянь, капитан! Глянь – ворота открывают! Обалдеть! На! – Он вернул бинокль.
И правда – ворота распахнули. Во дворе толпились дикие, мужчины и женщины вперемежку.
– Никак на милость нашу сдаваться вздумали, – заключил Глыба, сплюнув. – Дур-рачьё!
– Дикие дураки только с виду, а на самом деле хитрые, подлюки. Я бы не стал им доверять, – возразил Лекс и проговорил по внутренней связи: – Всем внимание. Впереди ферма. Жители проявляют дружественные намерения. Едем туда пополнять продовольственные запасы. Возможна агрессия. Первыми не стрелять. Когда я закончу говорить, первый и второй взвод – прочесать дома, собрать оружие и продовольствие. Людей не трогать. Как поняли?
По одному доложились взводные. Капитан слизнул каплю пота, упавшую с носа. Возможно, дикие надели маску дружелюбия, чтобы выманить омеговцев из машин и расстрелять, – не верилось Лексу в их благие намерения. Он нырнул в танкер, нацепил шлем и снова выглянул из люка. Танкер в этот момент въезжал в ворота. На дозорной вышке щербатый мужик лыбился и махал белым флагом.
Во дворе хватило места для двух танкеров и грузовика, остальная техника окружила ферму. Жителей потеснили, они прижались к стенам домов.
Лекс прокричал в громкоговоритель:
– Жители Пустоши, мы ценим ваше доверие, но введено военное положение. Во избежание недоразумений прошу всех покинуть дома и выстроиться на виду. Обещаю, вам не причинят вреда.
В первых рядах наряженная девушка с ярко-рыжими локонами кусала губы. В дрожащих руках она держала румяный каравай. К ее боку жался мальчишка, поглядывал одним глазом и зажимал уши ладонями.
Собравшись с духом, Лекс продолжил:
– Так же во избежание кровопролития приказываю вам разоружиться. Все найденное оружие будет конфисковано. Убытки вам возместят после окончания боевых действий.
Захотелось прополоскать горло – он как наяву видел слова, истекающие гноем лжи. Он сам себе не верил, ведь честнее было сказать: «Открывайте погреба, у нас заканчивается еда. Отдавайте оружие, мы боимся, что вы выстрелите нам в спину».
Когда он умолк, из грузовика вы́сыпали наемники и, прикрывая друг друга, понеслись обыскивать дома. Никто сопротивления не оказывал. Дикие сбились, как стадо баранов, и смотрели на завоевателей с ужасом.
В лачуге у ограждения завизжала женщина. Лекс поклялся себе, что пристрелит насильника, пусть это и не по уставу. А потом сам застрелится. Потому что, если допустит надругательство над невиновными, он перестанет быть собой, уподобится Киру.
Выступая в поход, Лекс мечтал защищать Пустошь от насильников и грабителей. Теперь, получается, Омега их заменяет, прикрывая злодейства благородной идеей. А идея без результата – ничто. На самом деле, милосерднее было пострелять этих людей сейчас, чтобы не обрекать их на голодную смерть. Погреба разграблены, продукты взять неоткуда – солнце губит посевы. Охотиться тоже не на кого – мутафаги откочевали на север.
Визг стих. Из хижины показался наемник, волокущий молодую женщину. Отшвырнул ее в толпу. Односельчане поддержали, не дали ей упасть. Будь на месте Лекса Кир, женщину бы расстреляли. Эти люди ненавидели Лекса как олицетворение Омеги, потому что не представляли, какими бывают офицеры. Знали бы – валялись у него в ногах.
Продукты сложили в одну кучу возле танкера, оружие – в другую. Заголосила тощая баба в мужицкой шляпе, ее пнули под зад – заткнулась.
Дальше Лекс действовал не по уставу: спрыгнул с танкера, выхватил из кучи обрезов и карабинов два пулемета, прошелся перед дикими – их было человек двадцать, в основном бабы и дети, которые тут же заскулили: подумали, убивать будут. Похоже, бо́льшая часть населения сбежала. Мужиков трое, на разумного человека похож угрюмый бородач, бритый наголо.
– Кто староста? – спросил Лекс. Ему не ответили, тогда он ткнул пальцем в лысого: – Назначаю тебя. Идем побеседуем.
Бородач обнял крупную бабу в серой бандане, шепнул ей что-то на ухо и, вздохнув, поплелся в ближайший дом. Баба протянула вслед ему руки и залилась слезами.
– Спасибо, что не там, – пророкотал мужик, встал на колени и опустил голову. – Стреляй уже, что ли.
– Встань! – рявкнул Лекс, бросив пулеметы на пол. – Думаешь, я грабитель, хуже кетчера? Пес я цепной. Прикажут глотку рвать – порву, куда деваться. Думаешь, мне людей не жалко? Думаешь, я не понимаю, что с вами будет? – В горле пересохло, он перевел дыхание и продолжил: – Вам повезло, что я такой добрый, другие бы…
В глазах лысого застыл ужас, и Лекс понял: фермер в курсе, как другие поступают с безоружными.
– Пулеметы спрячь, вдруг снова обыскивать будут. Я на воротах два флага повешу, красный наш, белый – знак того, что вы сдались без боя. Не вздумайте снимать. По идее, сюда больше не придут. Часть скотины я вам оставлю, больше не могу. Еду, что по полкам лежит, тоже не трону. Как уеду, спрячьте ее, закопайте, что ли. Не мне вас учить. Найдут оружие – перестреляют всех, и меня в том числе. Понял? Идем на улицу, мне пора.
Мужик затолкал пулеметы под кровать, подполз к Лексу на четвереньках и бахнулся лбом о пол:
– Спасибо, жизнью обязаны! Как зовут тебя?
– Лекс. Вставай живо!
Фермер пулей вылетел наружу, обнял рыдающую жену. Теперь она ревела от счастья. По толпе прокатился вздох облегчения.
Еду и оружие сложили в грузовик. У колодца топтались четыре мула и три лошади. Лекс указал на самого, на его взгляд, негодного мула, и приказал:
– Этого зарезать, тушу – в кузов грузовика. Остальных не трогать, все равно испортятся. Сержант Пуля – на ворота повесь наш флаг и белый.
Сержант отдал честь и поспешил исполнить приказ. Мула зарезали тут же, возле танкера, при этом рядовой Шпынь угодил под копыто подыхающего животного и получил ушиб бедра. Лекс наорал на взводного и вернулся в танкер, более-менее довольный собой. Для этих людей он сделал все что мог.
– Ты молодец, – проговорил непривычно трезвый Кусака.
Глыба действия капитана не одобрил:
– Не по уставу это. А если донесут?
Лекс криво усмехнулся:
– Плевать.
Ему на самом деле было все равно, он понимал, что Кир не выпустит его из этой мясорубки живым.
Освежеванную тушу погрузили в грузовик, танкер завелся, и омеговцы покинули ферму. Дикие вздохнули с облегчением и разбрелись по домам. Лишь новый староста Дрон понял, что белобрысый офицер спас людей, но никому рассказывать не стал. Мало ли, вдруг начальству офицера донесут?
