Олег помолчал, переводя дух. Владик тоже молчал.
— Хотя вот что. Ты, и даже семья, — могут приехать. Но про равное, «дружеское» отношение можешь забыть. Совсем. Только как наемный работник ты мне интересен. Приедешь — будешь вкалывать до седьмого пота, работы у нас много: стены долбить, воду таскать! По твоей, компьютерной, специальности — увы, ничего нет!
Олег сказал, и тут же испугался сказанному, — а ну как и правда приедет? Уже ведь будет не выгнать!.. Он реально испугался своему дурацкому предложению. Уж чего-чего, а увеличивать количество гламурных баб и никчемных мужиков в Башне в его интересы никак не входило. Но, видать, Владик еще не совсем въехал в окружающую действительность и не определил свое в ней место. На том конце трубки разгневанно зажурчал его голос. Батя, успокаиваясь, выслушал его; и, как только он замолк, подвел черту:
— Ну и прекрасно. Я сказал, что я думаю о тебе; ты сказал, что думаешь обо мне. Да, я чмо, тупой скот, никакой товарищ. Но я запасливый и предусмотрительный скот, правда? Форменная скотина, правда? Как ты правильно понимаешь, рядом с таким тебе делать нечего. Правда ведь?
Но трубка уже не отвечала, на том конце отключились. И на здоровье. Олег тяжело вздохнул. Тяжелый разговор, но необходимый, куда денешься…
* * *
Внезапно нагрянул «в гости» Игорь Волков.
Где он, чем живет — мы не знали. Но приехал на машине, на своем Лексусе, уже порядком обшарпанном, с подклеенным скотчем разбитым углом лобового стекла и вмятинами на крыле.
— Че не в комбезе?
— Каком комбезе?… Ааааа… Хы. Прикалываешься… — Игорь расплылся в добродушнейшей улыбке, — Да, Олежа, прав ты был, не пригодился комбез… Пока, во всяком случае. Ну как «не пригодился»… Сплю в нем. Холодает ведь уже. Он, сцуко, мягкий и теплый.
— Ага. Как пижаму, значит, используешь… И то…
Разговора как-то не получалось. Бессмысленные вопросы, бессмысленные ответы, взаимные приколы, все на усмешечках и хихиханьках. Олег поймал себя на том, что чувствует себя как в трамвае, где, как точно знаешь, орудуют карманники, — и остановку свою не пропустить надо, и за пейзажем в окне наблюдаешь, — и в то же время прижимаешь локтем бумажник во внутреннем кармане, и очень чутко в толкучке реагируешь на прикосновения, пусть даже случайные, вблизи своих карманов.
— О, а что это у тебя?
— Это, Игорь, называется «ружье» — я вижу, батя начинает прикалываться
— Я вижу, что ружье… О, и не одно!..
— Точно. Не одно. И, прикинь, патроны тоже есть. Картечь там, дробь нулевка, с пулей немного. Все как у людей! — Батя заговорщицки подмигнул. Развлекается! — я-то вижу… Чего нам стоило добыть эти два ствола — кто бы знал! Впрочем, это никому знать и не надо. Ни к чему такое знать. Вот черт дернул оставить их в прихожей! — но кто знал, что нарисуется «с визитом» Игорь?
— Классно!.. И Игорь сходу перешел на коммерческий тон, — Продай одно. С патронами, конечно.
Я вижу — Батя откровенно начинает стебаться — а Игорь нифига не видит, его захватила идея разжиться ружьем.
— А зачем тебе?
— Ну, ты че… Сейчас без оружия трудно. Вон, недавно…
— Да знаю, знаю я. Но надо меня агитировать за Совеццку власть! Ты скажи, куда свое ружжо дел? Дедовское. У тебя же было? Ну? Двенадцатый калибр, курковка — ты сам рассказывал — все как у людей!
— Ну, это… Сдал же. Помнишь ведь — указ об оружии. Кто не сдаст — статья и принудительные работы. Это ж пиз. ец был!
— И ты, значит, пошел — и сдал?…
— Ну да. Нах такие риски. Опер мне расписку выдал — все чин чинарем.
— Ну еще бы… Значит, ты сам пошел и сдал — так как пиз. ец был?…
— Сдал.
— А сейчас, значит, пиз. ец кончился?…
Не дурак, понял он, куда Батя гнет, насупился. Сейчас пиз. ец вообще полный, но милиции-то считай что и нет, некому на принудработы ссылать.
— А, ну да… Сейчас уголовное дело не шьют, сейчас стреляют сходу. В безоружного — в первую очередь — так?
Волков кивнул выжидающе.
— Тогда ты боялся — а сейчас не боишься. Тогда ты «просто так» ружье отнес, отдал; а сейчас даже купить согласен…
— Ладно, Олеж, кончай выгибаться. Продай ружье, че ты меня лечишь? — Игорь, видать, начал заводиться; но так, очень мягко, «коммерчески».
— Игорь, тут выгибашься чисто ты — а я только выясняю обстановку. «Лечил» я тебя тогда, «на выезде», когда ты комбинезон показывал, — но не вылечил. И про ружъе своего отца ты тогда рассказывал. Сдал, говоришь?… Продать?… Видишь ли… Поскольку это ружье, представь себе, никто мне не принес и торжественно не вручил… За него мне пришлось рисковать своей драгоценной шкурой — и вон, Сереге тоже, кстати. Зато теперь оно — ружье — в свою очередь, защищает мою шкуру.
— Ну у тебя же два! Продай одно.
— Угу. Два. Слушай, а за что ты купить хочешь? Вернее, по другому — за что ты купить МОЖЕШЬ? — батя выделил интонацией последнее слово, но Игорь как не заметил, он уловил только, что разговор перешел от подначек на близкий ему коммерческий язык, и настроился торговаться, — главное — не переплатить! И в самом деле ведь обидно — то сам отнес и отдал, задаром; а теперь покупать приходится…
Он достал из кармана и зашелестел деньгами
— Ну, рубли тебя, наверно, не устроят… (-Логично! — с легкой насмешкой вклинился Батя) — Могу долларами заплатить, или евро. За сколько отдашь? Да, и патроны, конечно!
— Конечно-конечно. Только я не сказал еще что отдам, это у нас с тобой, Игорь, очень предварительный разговор… А сколько бы ты дал? Я вот прикидываю.
— Ну, ружъе-то старое, покоцанное. Это вот, двустволка? Долларов 500 дам. Даже 600. Как, а?
— Круто. Немного не как за комбез-то твой… Попугаячьей расцветки. А что с долларами-то делать?…
Волков, как не слыша, и не обращая внимания на слова про комбез:
— Или даже тысячу; не — полторы. Прикинь — нифига себе цена, да? — Он радостно разулыбался — За старое ружье (- С патронами! — с явной уже издевкой вставил батя) — Да, за ружье, старое, с патронами — полторы штуки зелени! Даже могу еврами, — он засуетился — штуку двести евров, даже… он сделал вид что на мгновение задумался, и типа отчаянно махнул рукой — во, полторы штуки евро могу!..
— А я, типа, заметь, Игорь, с тобой вообще не торгуюсь, занятно, да? — продолжает, как и не слышав, Батя — просто потому что свои доллары и евро ты можешь свернуть в трубочку — и… — он искоса взглянул на меня — И убрать куда-нибудь для будущих более важных дел, так скажем. Кому они сейчас нужны здесь — твои доллары и евро?
— Ну ты че, ты че… — заспешил Игорь — Ты ж не думаешь, что это надолго? Все образуется. Утрясут все это, это ж не может долго длиться! Администрация вот… Интернет починят, границы откроют. Опять нормально заживем. И пара штук зелени, или там евро никак лишние в жизни не будут!
