Что-то с ним произошло. Куда подевались желания. Мишка прислушался к себе. Раньше он хотел зарабатывать достаточно денег, чтобы жить не хуже других. Иметь не меньше, чем соседи удобств, возможностей, вещей. Чтобы уважали, чтобы… так здесь у него это все уже организовалось. Причем этого самого уважения, кажется, несколько больше, чем предполагалось. Вот сидит пожилой мужчина и следит за игрой мысли на его лице.
— Айн, скажи гостю, что он должен хорошо отдохнуть после длинной дороги, погостить у нас, набраться сил. И мы еще поговорим о делах.
* * *
Сайка вернулась с «охоты». Да не одна. С ней пришел Питамакан и несколько мужчин. Не поспели они до визита Болотных Лисиц. Ну да ладно. Все обошлось. Осмотрели плетеный блокгауз, одобрили. Потом был непростой разговор с Криволапым Барсуком. Десяток ножей ему дали, но просто так. А большего обещать не стали. Золота-то в ручье уже немного осталось. Весной эти залежи всем родом перетряхнули старательно. Куча в углу кузницы еще немаленькая, да и огарка наготовлено несколько больших горшков. Если всю гальку по берегам и руслу перебрать, сколько-то еще добудут. Но на всех кроманьонцев, живущих под этим солнышком, не хватит, точно. Даже, если только племена Выдр в расчет брать. Даже — если только Речных Выдр.
Ножницы у Мишки получились отвратительные. Вжикают они более-менее подходяще. Прутик ими можно перекусить, если тоненький и мягкий. Все остальное они просто заминают. Сидит Мишка за столом. Смотрит, как кончик шила тянется к его неудачному изделию, поворачиваясь вокруг выпуклой части деревянной рукоятки, которой, словно осью опирается на разделочную доску. Компас, однако, можно сделать. Только металл намагнитить посильней. Чем бы?
Барсук пришел прощаться. Вроде и доволен, что не с пустыми руками возвращается, а вот тем, что дальше это дело не продолжится — опечален. Лесные Шакалы не очень большое племя. Но расплатиться за стальные изделия ему нечем. Все, что только могут предложить соседи, у Выдр имеется своё.
Кроманьонцы — ребята прагматичные. Еды, больше, чем способны съесть, им не требуется. Одежды или шатров нужно не более чем необходимо. Все ведь на себе таскать приходится, или на лодках возить. Погрузки, выгрузки, упаковки и распаковки — их постоянная жизнь. Лишнее выбрасывается. Хороший инструмент, удобное охотничье оружие, умения, навыки и добрые соседи — вот и все, что в цене. И Мишке это нравится. Но вдруг…?
— Барсук! Если ты встретишь камушки, которые прилипают друг к другу некоторыми сторонами, примерно так, как шило к этому предмету, принеси их мне. Может быть, удастся сделать из них хорошие инструменты, — произносит он. Айн переводит.
— Не помню, чтобы встречал такое, — отвечает гость. — Расскажу другим охотникам. Вдруг, кто-то видел, или слышал от других.
Поднял руку к плечу, развернулся и ушел.
Понятно, что в Золотом Ручье надо поискать то самое место, откуда самородки попадают в воду. Вдруг, жила проходит через обрыв. Инструментов, пригодных для долбления камня он из остатков рельса, пожалуй, наделает. А пока на поляне чуть ниже по течению его речушки устанавливают просторный шатер. В таких живут мальчики рода и неженатые мужчины.
Айк объяснила, что такой уж у них обычай. Исстари заведено. Считается, что это неженское место. И лицо у нее хитрое-хитрое. Понятно. Наверняка не раз нарушала это табу. Слушала рассказы опытных охотников, училась делать стрелы. Ясно, что премудростей она там почерпнула немало. Но отношение дикарей к своим обычаям — вопрос тонкий. Тема для отдельного размышления. А вот то, что делается здесь и сейчас — значительно важнее.
Кочевое племя вернулось из мест, где за лето сделало запасы орехов и сушёных ягод. Собрало немало семян трав, годных в пищу. И прибыло туда, где хорошие шансы на рыбный приварок в зимний период. А тут тоже неплохие запасы продовольствия, а если пойдет на нерест та самая прошлогодняя рыба, так еще и её засолить можно. Вожак, рассчитывавший на получение от своих забот некоторого количества крепкого инструмента, обрел больше, чем хотел. И призадумался.
Достоинства оседлого образа жизни ему понятны. Но и сопряженный с этим риск заставляет сомневаться в необходимости менять уклад жизни. Мишка и сам размышляет на эту тему. Как, интересно, сочетать преимущества кочевой жизни с комфортом обитания на обустроенной и знакомой территории. Ну-ка, голова, вспоминай. В тебя ведь в своё время чего только не напихали, когда на лекциях давали панораму разнообразия формаций человеческих сообществ. И, право, не отмечается ни одного повода для того, чтобы благородному дону не применить опыт, накопленный человечеством за многие тысячелетия, для решения задач небольшого кроманьонского рода. Только бы вспомнить его, опыт этот.
* * *
Поутихла кутерьма, связанная с визитами представителей других племен и возвращением из летней поездки родичей. Мишка их уже воспринимает, как своих, хотя и половины по именам не выучил. Хрюкает воздуходувка. Дождик моросит. Айн с Сайкой хлопочут под навесом. Лунный Лучик только что рассмотрел устройство улья и получил все разъяснения, касающиеся Мишкиных представлений о жизни пчёл. Он стар и хром. Ходит с палочкой, а пищу для себя всегда мелко крошит ножиком на деревянном чурбачке. Зубов у него не в изобилии.
По части добывания мёда диких пчёл он считается лучшим специалистом в роду. Невооружённым глазом видно, что старый кроманьонец размышляет над тем, как бы это всё половчее и полегче сделать. Ведь расставить такие жилища для насекомых вдоль пути ежегодного турне Голохвостых — очевидная идея. Мёд собрать по дороге туда, а потом — обратно. И его будет достаточно. Но уж больно тяжеловесна и хрупка эта керамика. А столярное дело местным умельцам неведомо, поскольку достойного инструмента у них не бывало.
Это, конечно, придётся поправить. В свой черёд. Сейчас Мишке интересно другое. Его тревожит как выглядит Сайка в глазах соплеменников.
— Лучик, а все ли женщины рожают, когда совсем молоды?
— Многие. Иногда, если долго нет детей, а потом отяжелеет, то умирает при родах.
— А почему долго нет детей, — Мишка заинтересовался.
— Если её охотник бесплоден, то такое случается. Не все готовы попробовать с другим, огорчаются, думают, что это они неспособны дитя выносить. А потом начинают сомневаться, позволяют другим взять себя. Если лет больше, чем рука рук и еще рука, половина умирает при родах, — кроманьонец давит деревяшкой об стол ядрышко ореха, а крошку отправляет за щёку.
— Часто ли охотники бывают неспособны помочь женщине с обретением материнского счастья? — кажется тут какая-то недоговорка.
