Мы направились в укрытие, а поезд, лязгая сцепками и постукивая колесами, ушел не торопясь к горизонту.
– Что делаем? Ждем? – спросил Кэмел, причем не для того, чтобы что-то узнать, а просто, чтобы не молчать.
Он и так прекрасно знал, что мы замыслили. Станция со связи пропала, утром ее несколько раз запрашивали, а когда поезд уже отправился и кто-то снова вышел на связь, я ответил, вычурно его оскорбив и предложил «забрать своих дохлых уродов со станции», если не хочет, чтобы они тут в вяленую мертвечину превратились. Я рассчитывал, что те, кто пытался связаться со станцией, не удержатся, и рванут сюда на всех парах. Сопротивления они не встретят, увидят гирлянды висящих трупов, проедут мимо бочки с игданитом… дальше все понятно.
Примерно так и вышло. Примерно через час из леса вынырнула «Нива» со спиленной крышей и с пулеметом на турели. В ней трое. Огляделись. Проехали через переезд мимо бочки. Остановились возле решетчатой фермы, на которой висело около десятка трупов. Показали признаки возмущения. Побегали по пустынной станции. Снова пробросались в машину и рванули с места так, что пыль из-под колес.
Вскоре из леса выехала целая колонна. Все та же «Нива» во главе, за ней черный «Гранд Чероки», начальство, видать, за джипом ехал БТР-60, а уже за бронетранспортером – бортовой «Урал». Стандартный уже в этой местности «путевой набор авторитета».
Я активно закрутил упругую ручку подрывной машинки, нагоняя заряд в конденсатор, тот самый, что метнется по проводам к детонаторам. И когда с бочкой поравнялся БТР, я утопил в металлическое кольцо коричневую, гладкую, слегка вогнутую кнопку. После чего вселенная раскололась как минимум напополам, а мы вжались мордами в канаву и заползли в бетонную трубу ливневой канализации, которую заранее выбрали как укрытие. Взрыв тонны селитры совсем не шутка, поверьте. Да и тонна ли? Я так и не уточнил, сколько там селитры намешали с дизелькой и машинным маслом. Может, и две тонны было, кто знает.
Грохот был жуткий, как будто раскололось небо. Воздух сначала исчез, а потом снова появился, и был при этом твердым, как вываленный на тебя самосвал кирпичей. Кирпичная стена склада неподалеку от нас, в четырехстах метрах от места взрыва, треснула, а кровлю сорвало как огромный бумажный лист, разделило на куски и разбросало вокруг нашего укрытия. Не будь мы в трубе, могло просто изрубить листами ржавого металла. Ударная волна пронеслась по станции, сшибая все, что можно оторвать, сорвав фермы с висящими трупами, разбросав мертвые тела по окрестностям как сломанные куклы. Стоявшие в ряд вагоны-теплушки легли на бок, здание станционного управления лишилось не только окон, но и части фасадной штукатурки, и половины кровли. Вспыхнули сразу несколько пожаров. В общем, ад разверзся.
Мы выползли из трубы, оглушенные, обалдевшие, на подкашивающихся ногах. Выглянули из-за угла осевшего набок склада. Колонна исчезла. БТР перевернуло несколько раз как детскую игрушку и теперь он горел. Остальные машины просто перестали существовать. Все. Привет семье или кому хотите.
Чего мы этим добились? А много чего. Если бы мы не взорвали эту колонну, то они бы уже объявили тревогу, а заодно, может быть, догадались бы об ушедшем поезде. И крикнули бы клич по всем местным бандам, а те, вполне возможно, взорвали бы где-то путь. Теперь же кто-то должен будет обнаружить гибель вот этой самой колонны, затем догадаться, что же именно здесь произошло, и очень сомнительно, что кто-то сообразит во всем этом бардаке что поезд ушел в прямом смысле.
Возможно, чуть позже они узнают о вчерашнем бое в деревне Вяльцево, затем по следам грузовиков кто-то доберется до станции. Затем снова поищут пропавших крестьян. А если все же сообразят, что именно здесь случилось, то к тому времени поезд будет уже в Бору, разгружаться в грузовом порту, а мы будем тоже очень-очень далеко на своем «бардаке».
Мы загрузились в машину, ждавшую нас неподалеку в укрытии, на ней доехали до места взрыва. Осмотрели колоссальную воронку, убедились, что выживших не осталось, хоть и обнаружили четырех порядком изувеченных зомби. Их я расстрелял с брони из пистолета, опробовав новую игрушку, и остался ей вполне доволен. После чего мы развернулись и исчезли в лесу, направившись дальше по намеченному нами ранее маршруту.
Сергей Крамцов, партизанский командир.
11 мая, пятница, день.
Через пару часов после того, как мы покинули станцию, мы выехали на берег реки. Той самой, на которой были мосты, которые нам не нужны, но не было так нужных бродов. Выехали в совершенно безлюдном месте, в лесу. Остановились на опушке, вышли на берег. Наш берег был довольно обрывистым, противоположный достаточно пологим. Я подобрал ветку с земли, бросил в воду. Течение было быстрым, но не слишком. Наша плавающая машина вполне способна была такое преодолеть. Осталось найти место.
Мы пешком пошл вдоль берега влево, в сторону от дороги и населенных пунктов, броневик медленно покатил за нами. Километров через пять и через час хода мы нашли широкую песчаную отмель, языком выдающуюся в реку, которая ее в этом месте огибала. Зато противоположный берег стал покруче. Не понос, так золотуха, все не слава богу!
Удалось присмотреть подходящее для выезда местечко на противоположной стороне метрах в двухстах ниже по течению. Надо будет не промахнуться и выехать именно там. А БРДМ-2 на плаву совсем на лодку не похож. Плавает он как это самое в проруби. Не тонет, но и не управляется особо. К тому же прямо к корме броневика мы подвесили три пятидесятилитровых бочки с бензином, захваченных на станции в качестве трофея. Как они повлияют на плавучесть и управляемость? Бензин в бочке всплывает, вроде бы. Или нет? Черт его знает.
В общем, на всякий случай приготовили бухту арамидного репшнура, мы с Васькой разделись до трусов и уселись на броню, приготовившись спасать наш плавучий броневик. И не зря собрались. Мощности штатного водомета не хватило на быстрине, течение чуть не пронесло нас мимо выезда. Пришлось соскочить с брони, вплавь добраться до берега и зацепить репшнур за не слишком надежный куст. Затем уже, добравшись до «бардака», вытянули из него трос, забили анкер в почву на берегу, подтянулись лебедкой, повыли мотором на пониженной передаче, и, в конце-концов, выбрались на крутой песчаный берег.
Продрогли мы изрядно, дело шло к вечеру, поэтому мы забрались на пару километров в лес и я объявил привал. На сегодня норму подвигов выполнили, а до Горького-16 нам оставалось всего сорок пять километров. Завтра к середине дня будем на месте, если опять чего-нибудь по дороге не случится.
