Я разжал пальцы, и Лата наконец смогла полноценно вдохнуть. Она некоторое время держалась за горло и смотрела на меня поверх очков со смесью ненависти и профессионального упрямства.
Мне нужно было демонстративно хлопнуть дверью перед этим вздернутым носиком, чтобы окончательно подвести черту под несостоявшимся разговором. Но я не сделал этого сразу, и с каждой секундой почему-то становилось все труднее просто развернуться и уйти. В ноги словно ваты напихали, а тело отказывалось повиноваться голосу разума. Скорее всего так чувствует себя человек, попавший под пси-воздействие контролера — редкого мутанта, встречающегося ближе к центру Зоны и могущего запросто выжечь мозги незадачливому сталкеру.
— Я не уйду, пока не соберу достаточно фактуры для репортажа, — громко и четко произнесла Лата. — Что, придушишь?
Оказывается, она была не просто твердолобая, но и бесстрашная вдобавок. Правда, в крепких стенах бара особой смелости не требовалось — это тебе не топкие дебри Зоны, — но все же…
С огромным неудовольствием я заметил, что на нас смотрят все завсегдатаи, Чижик и выбравшийся из подсобки щуплый хозяин «№ 92». Как охарактеризовал бы подобную ситуацию один мой хороший приятель: казус получался неимоверный.
— Нужна фактура? — с вызовом уточнил я у настойчивой журналистки. — Пойдем.
Развернулся и с силой распахнул дверь, чуть не сорвав пружину. За дальним столиком в очередной раз гыгыкнул Зеленый, Чижик тихонько звякнул стеклом, и снова заиграла негромкая музыка.
Я свернул в тускло освещенный коридор, ведущий к спальным помещениям, и быстро зашагал к своей комнате. Надо же было так испоганить мне вечер после удачного рейда! Одна маленькая, изнеженная цивилизацией девчонка сумела свести на нет все положительные эмоции, которые аккумулировал загадочный артефакт, не только спасший мне жизнь, но и суливший баснословные барыши, если суметь его грамотно загнать Фоллену или Сидоровичу.
Я надеялся, что у журналистки хватит ума не идти за мной. В конце концов, должен же у этой наглой бабенки быть элементарный стыд и чувство собственного достоинства.
Мои надежды пошли прахом. Лата подошла и встала за моей спиной, когда я достал ключ и повертел его в пальцах, не спеша открывать дверь в комнату. Она напористо сопела мне в затылок. Так, наверное, сопит обиженный ребенок, которого родители не хотят брать с собой в гости. Не возьмусь утверждать наверняка — у меня никогда не было детей…
— Зачем тебе понадобился скромный сталкер Минор? — не оборачиваясь, спросил я.
— Ты ходишь в Зону уже больше семи лет.
— И что с того? Таких, как я, — десятки.
— Возможно. Но ты единственный, кто остался жив и не свихнулся. Ну и… пока еще окончательно не спился.
Я быстро перебрал в уме всех вольных бродяг, которые топтали Зону больше пяти лет кряду. У меня получился довольно внушительный список. Отфильтровав алкашей и отчаявшихся неудачников, я мгновенно укоротил список вдвое. А потом вдруг понял, что из всех оставшихся, никто не ходил за Периметр больше 6 лет.
Братцы, а ведь и впрямь получается, что из всех ныне активных сталкеров я самый «долгоживущий». Приятно, черт побери. Хотя… чему тут особо радоваться? Плакать надо. Чем дольше лавируешь по тонким граням меж аномалий и мутантов, тем выше шанс не вернуться из очередного рейда. И не нужно быть гением, чтобы осознавать сей прискорбный вероятностный факт.
Я вошел в комнату, сбросит ботинки и уселся на тахту, оставив дверь открытой. Пусть делает что хочет. Надоела.
Лата постояла некоторое время в коридоре и решительно переступила порог. Кажется, от нее пахло цитрусовым шампунем и еще каким-то парфюмом. Удивительно, почему я только теперь обратил на это внимание? Ведь эти ароматы явно выбивались из общего смрада Зоны и удушливо-пресной атмосферы бара. Видимо, мое обоняние притупилось из-за пороховых газов, постоянно жгущих ноздри, да приевшейся вони болотного перегноя. Плохи дела — старею.
Девушка прикрыла за собой дверь и оглядела спартанский интерьер стандартного номера.
Стол с изрезанной столешницей. Крохотная пачка чая, кипятильник и графин с литром отфильтрованной воды. Низкая тахта, накрытая клетчатым пледом, который одновременно служил и одеялом, грубый деревянный табурет, желтый эмалированный таз для стирки, полка с книгами, названия которых давным-давно стерлись с потрепанных корешков, герметичный сейф для хабара и просроченный порошковый огнетушитель в углу. Ну и тесная душевая кабинка, отгороженная замыленной полиэтиленовой занавеской.
На стене висел постер с изображением голой бабы на фоне узнаваемого пейзажа Свалки. Сиськи находились на уровне покореженных вертолетных лопастей, а дрябловатый зад едва «умещался» в гигантском экскаваторном ковше. Внизу красовалась гениальная надпись крупным кеглем: «Свалка — раздевалка!» За подобный урбанистический креатив я бы при случае фотографу руки оторвал, чес-слово.
Лата приподняла бровки и деликатно отвела взгляд от идиотского шедевра пропаганды.
Что ж, понимаю ваше смятение, сударыня. Это вам не модный люкс с видом на море. Но усталым бродягам такие скучные с виду комнаты кажутся роскошью после бесконечной сырости и слякоти, которая царит внутри Периметра.
Лата присела на табурет и бросила сумочку на стол. В неярком свете вкрученной в настенный патрон лампочки ее камуфляж-песчанка был похож на пятнистую шкуру леопарда. В овальных линзах очков подрагивали блики, скрывая выражение глаз.
— Есть чай, — сказал я. — Заварить?
— На ночь вредно пить чай.
— А я протрезвел. И мне просто зверски хочется крепкого чаю.
Я приподнялся с тахты и протянул руку за невскрытой пачкой. Лицо оказалось возле ее коротко стриженных волос, которые действительно пахли цитрусовым шампунем. Лата продолжала прямо сидеть, ни на миллиметр не отклонившись в сторону, чтобы мне было удобнее дотянуться до кипятильника…
А когда, неуклюже просыпав сухую заварку, я толкнул ее на тахту — лишь сняла очки и прикрыла глаза.
И я был бесконечно благодарен за то, что она не стала ничего говорить.
У меня давно не было женщины. Нет, конечно, все бродяги регулярно пользовались услугами профессионалок, но те короткие совокупления в полупьяном состоянии — не в счет… Настоящего, некупленного секса у многих из нас не бывало по несколько месяцев, а иногда — что уж юлить! — и лет.
Я запутался, снимая с нее футболку, и Лате пришлось помочь. Она ловко скинула одежду, оставшись в нижнем белье. Там, в баре, братцы, я серьезно недооценил ее формы: сверху был размер третий, не меньше. Да и попка оказалась славная. Тяжело дыша, я стал расстегивать мелкие крючочки на лифчике. Вот что значит потерял навык! Ей-богу, обезвредить растяжку с прицепленной гранатой Ф-1 у меня сейчас получилось бы гораздо быстрее. Наконец бюстгальтер отлетел в сторону… Ну а с кружевными стрингами, слава радиоактивным демонам, все оказалось значительно проще…
