Так что не приходится надеяться, что сейчас будет иначе. По моим оценкам, осталось десять-пятнадцать лет, двадцать — это уже крайний срок.
Бродяга подался вперед и скрестил ноги. Майя не могла не заметить, какой контраст составляла его одежда с интерьером дома. Она всегда знала, что Гилбрину нравится вносить смуту в то, что его окружает. Сейчас он подвинулся так, что его нога, висящая в воздухе, оказалась прямо под взглядом хозяина. Хамман Таррика не мог не видеть яркого ботинка, но вида не подал.
— Может, ты захочешь изменить расчеты, Хамман. — Гилбрин снова отхлебнул, голос его стал мрачным. — Полагаю, у нас есть не более шести месяцев, а скорее всего несколько недель.
Бокал почти выскользнул из руки негра.
— Что ты имеешь в виду?
— Ездил куда-нибудь по делам в последнее время?
— Да нет. Дела требуют моего присутствия в городе. Однако у меня запланирована одна поездка на следующей неделе. Собираюсь лететь в Нью-Йорк.
Гилбрин взглянул на Майю.
— Интересно будет посмотреть, как далеко он улетит. С самолетом эти штучки труднее.
— Ты думаешь, он может улететь?
— Возможно, но маловероятно. Слишком очевидный путь для побега. Ему не дадут.
— О чем вы говорите, маяк Карима? Объясните.
Бродяга с охотой переложил информацию на плечи хозяину, чему Майя была очень рада, самой ей очень не хотелось сообщать такие ужасные новости.
Бродяга рассказывал об их приключениях, а на лице Хаммана Таррики раздражение сменилось недоверием и наконец смирением. Он так и не дотронулся до своего питья, в отличие от Гилбрина, которому виски пришлось доливать дважды. Теперь-то чувства обоих мужчин были едины.
Даже Гилбрина трясло к моменту, когда он закончил рассказ.
— Сын Мрака… — прошептал Таррика после долгого молчания. — Я не сомневаюсь в твоих словах, шутник, тем более здесь Майя. Я-то надеялся на больший срок, но, конечно, мне просто этого хотелось. Вы были правы, не заявляя о себе, когда шли сюда. Даже сейчас его охотники могут быть поблизости, и они, конечно, почуют нас, если мы слишком откроемся.
— Хамман, — прервала его Майя, пытаясь удержать их всех от трясины отчаяния, — вы знали Макфи лучше любого из нас. Он работал над проблемой сути наших Странствий, пытался понять, почему мы переходим из одного варианта Земли в другой и этому не видно конца. Он ничего вам не говорил?
— Говорил он много, но что здесь просто фантазии, сказать не могу. Может, вы и не знали, но мой друг Макфи не всегда делился своими знаниями. Он знал о Странствиях такое, о чем я могу только догадываться, основываясь на том, чего он мне не говорил. Думаю, он знал намного больше, чем показывал. Полагаю, Макфи либо открыл, либо знал, как это все началось.
— И он ничего не сказал? — Видно было, что Бродяга не очень-то верит. — Жизнь всех висит на волоске, а он ничего не сказал.
Таррика покачал головой.
— Я вижу, вы его совсем не знали. Он все держал при себе, пока не разберется до конца. Конечно, иногда он бросал какой-нибудь намек, просто чтобы мы видели, у него есть прогресс, но никогда ничего существенного, из чего можно извлечь пользу. — Он опять покачал головой. — А считалось, что я — его ближайший сподвижник.
— Значит, мы пришли сюда впустую, — разочарованно сказала Майя, — совсем впустую.
— Может, так, а может, и нет, — поднявшись, гигант медленно прошел к окну. Гилбрин хотел проследовать за ним, но Майя, сдерживая его, положила руку ему на локоть.
— Отсюда видно озеро, — продолжал Таррика, глядя в окно, — квартира обошлась мне больше чем в полмиллиона долларов, но думаю, она того стоит. Это компенсация за несколько последних жизней. — Он содрогнулся. — Но я заслужил иметь ее подольше. Мы все заслужили.
— Если Сын Мрака здесь, то у нас и выбора-то нет, — заметил Гилбрин, не обращая внимания на хмурый взгляд Майи. — А даже если и нет, то здесь его Рошаль, иначе кто бы поставил такую ловушку?
— Но не все указывает, что близко Конец, — обернулся негр. — Еще никто не видел ангела смерти.
Они оба знали, что он говорит не о Властелине Теней, хотя этот титул тоже можно добавить ко всем тем, что у него Уже есть. Был еще один предвестник, виновник их бесконечной судьбы — так думали многие.
Во многих земных мирах его называли Летучим Голландцем. Обычно Странники не звали его этим именем, понимая, что он — нечто большее, чем легенда. Чаще его величали так, как сейчас сделал Таррика, а другое распространенное имя, Майе оно нравилось больше, было Лодочник. Оно напоминало ей о мрачных персонажах греческих мифов во многих мирах. Для Майи Лодочник был Хароном, перевозившим души умерших в подземный мир.
Если так и было, то у этого Харона работы хватало. Ему приходилось перевозить целые миры душ, и большинство беглецов полагало, что он с охотой добавляет каждый мир к своему списку. Они верили, что именно он в ответе за Апокалипсис, но Майя сомневалась.
— Тот факт, что Сын Мрака еще не показывался, может означать, шутник, что у нас больше времени, чем ты думаешь. Макфи говорил об этом очень определенно, и, думаю, он прав.
Руки Хаммана Таррики исчезли у него за спиной, а когда снова появились, то стакана в них уже не было. В левой руке он держал визитную карточку.
— Мне надо кое-что обдумать. Когда мне станет ясно, что делать, мы встретимся. Подозреваю вам нужно место, чтобы где-то остановиться. Я тут на обилие написал адрес.
Гилбрин протянул ладонь, и они с Майей стали читать адрес.
— Мы могли бы остаться здесь, господин Таррика. У вас столько места, зачем оно вам? — Светловолосый гость разглядывал лицевую сторону карточки. — Гляди-ка, предприниматель: экспорт, импорт и еще что-то.
Снова игнорируя потуги своего так называемого гостя на легкость в обращении, негр спокойно ответил:
— Для размышлений мне требуется уединение. К тому же сегодня у меня назначена встреча.
— У тебя свидание? — Бродяга ухмыльнулся.
— Гил! — Тон Майи был спокойным, но она поняла, что спутник заметил раздражение в ее глазах. Таррике она сказала:
— Мы вам очень признательны, Хамман, Но вы уверены, что сейчас мы не можем больше ничего сделать?
Он все еще стоял у окна, было видно, что решение его неизменно.
— Хотелось бы мне, чтобы Макфи рассказал больше. Теперь же я могу лишь сказать, надо следить за знамениями.
Ищите корабль, летящий в ночном небе. Следите, не появится ли его проклятый капитан или что-нибудь, указывающее на его прибытие.
Хамман Таррика улыбнулся, но в улыбке этой была горькая насмешка и над своим собственным шикарным стилем жизни и над стилем жизни всех других беглецов.
— И пожалуйста, не забывайте об охотниках и призрачных принцах.