В ординаторской оказалась вся команда отделения неврологии. При его появлении тут же смолкли разговоры. Он неожиданно превратился в центр всеобщего внимания, отчего почувствовал себя неловко.
— А вот и наш Андрей! — сказал за всех Перельман. — С возвращением!
Его окружили. Хлопали по плечу, жали руку. Говорили, что рады видеть, поздравляли с выздоровлением — в общем, вещали сплошные банальности. Даже остроумный Тюрин, от которого Андрей всегда ждал сюрприза, выдавил из себя нечто вроде: «Рад, что с тобой все в порядке, и желаю, чтобы в порядке было и дальше». Андрей оглядывал радостные, улыбающиеся лица, улыбался в ответ и чувствовал, как внутри растет отвращение.
На лица коллег были наклеены лживые маски, скрывающие настороженность, недоверие, страх. Они боялись его. Боялись того, во что он превратился. Никто не смотрел в глаза. Когда Андрей отворачивался, то их улыбки замирали, а взгляды тайком изучали шрам на лице и пытались найти повреждения черепа под волосами. Андрей буквально читал мысли, копошащиеся в их головах словно крысы. Как он изменился! Неужели он сможет работать после такой травмы? Неужели ему можно доверить больного, инвалиду с перепаханным мозгом?
— Вообще-то я умер, а перед вами призрак, — ответил он на чью-то реплику.
Врачи засмеялись. Андрей засмеялся вместе с ними, чувствуя, насколько натужно и неестественно их веселье. Правильно, зачем обижать убогого? Лучше поддержать его неуклюжую шутку.
Вскоре ординаторская опустела и в ней остался только Перельман. Миша нахмуренно чесал подбородок:
— Еще раз поздравляю с выходом на работу.
— Спасибо.
— Но как заведующий отделением не могу не спросить: как твое душевное состояние?
— Я в порядке. — Ильин вздохнул с воодушевлением. — Я ждал этого момента долгих три месяца!
Трудно сказать, почувствовал ли Перельман ложь. Миша задумчиво кивнул, велел зайти через часик, чтобы определиться с объемом работы, и отправился на утреннюю пятиминутку с медсестрами. Андрей обессиленно рухнул на стул.
Сколько он продержится? Встреча с коллегами отняла не меньше килограмма нервов. А впереди ждут пациенты. Он воочию представил, как разговаривает с какой-нибудь неврастенической старушкой или мужиком с багровым от каждодневной выпивки лицом. Вместо доверительной беседы, являющейся основой общения с пациентом, они будут пялиться на шрам.
А что делать с исследованием сновидений?
Андрей задумчиво поскреб ногтями по столешнице.
Сновидениями занимается лаборатория Ковальчука. После случившегося у Андрея не было желания продолжать научную работу. Тем более иметь какое-то отношение к кафедре неврологии. Точнее, к одному из ее представителей — борову с прической ершиком и неутомимой жаждой прославиться за чужой счет…
Дверь в ординаторскую приоткрылась. Андрей настолько погрузился в мысли, что вздрогнул от неожиданности. На пороге стояла черноволосая девушка во врачебном халате. Заметив испуг Андрея, она стушевалась. Где он ее видел?
— Здравствуйте, Андрей Андреевич, — сказала она с акцентом. — Я Альбина Багаева. Вы меня помните?
Он вспомнил. Ординатор первого года (хотя сейчас, наверное, второго). Она заглядывала к нему в палату на следующий или через день после того, как он вышел из комы.
— Что вам нужно?
Девушка нервно сглотнула и начала фразу, окончание которой Андрей прекрасно знал, потому что пять минут назад то же самое талдычили его коллеги.
— Я очень рада, что…
— Что я наконец выздоровел? — с излишней резкостью сказал он. И пожалел о своих словах.
Багаева едва не заплакала. Она зажала рот, чтобы подавить всхлип. Андрей вдруг понял, что пожелание, которое она собиралась произнести, шло от сердца. Первое за сегодняшнее утро. А он обидел девушку.
Альбина преодолела слабость. Расправила плечи, подняла подбородок. В лице проступило упрямство.
— Да, я рада, что вы вернулись на работу. Быть может, мы почти не знакомы, но я очень переживала… На самом деле я знаю о вас больше, чем вы думаете. Я читала ваши статьи и под их влиянием поняла на втором курсе, что хочу заниматься сновидениями. Я мечтала встретиться с вами, а когда поступила в ординатуру, когда нас привели в отделение, то выяснилось, что вы… что вы… Я была в шоке… Но теперь все позади, и вы снова на рабочем месте…
Черные глаза девушки обиженно сверкнули. Она решительно повернулась, собираясь уйти. Но прежде чем ее белая туфелька переступила порог, Андрей произнес:
— Зачем вы учитесь на невролога?
Багаева остановилась. Повернула голову:
— Что?
— Если вам так нравятся сновидения, зачем вы поступили в ординатуру по неврологии?
Девушка задумчиво уперлась ладонью в дверной косяк:
— Многие из тех, кто занимался сновидениями, начинали как неврологи. Зигмунд Фрейд, академик Вейн, вы…
— Ладно, давайте поговорим. Только не маячьте у двери, присядьте куда-нибудь.
Багаева вошла в ординаторскую и опустилась на краешек стула. Невысокая, совсем молодая. На лице ни грамма косметики, прямые черные волосы заправлены за уши.
— Вы родом не из Питера?
— Из Владикавказа. Семь лет назад уехала из Северной Осетии и поступила в медицинский университет Санкт-Петербурга.
— Почему вы хотите заниматься сновидениями?
— Это очень интересная тема. Загадочная, даже мистическая.
— В спиритизме мистики не меньше.
Девушка немного подумала.
— Мне кажется, что исследование сновидений поможет людям разобраться в себе и в собственных проблемах.
— А почему вас заботят чужие проблемы?
— Потому что я врач, — ответила она. — Знаете, возможно, это глупость, но я не выношу чужую боль. Не могу смотреть, как людей съедает неизлечимая болезнь, мне хочется облегчить их страдания. Если существует способ это сделать, я готова приложить все силы, может быть, что-то принести в жертву… По-вашему, это глупость?
Андрей сцепил зубы, стараясь не показать улыбку. Девушка произнесла в точности то, что ответил бы он сам. Ответил до того, как попал в аварию.
— Нет, это не глупость, — произнес Андрей. — Хорошо. Давайте постараемся, чтобы за время ординатуры вы освоили не только профессию невролога, но и получили некоторый опыт в своем… мм… хобби. Если будут успехи, я похлопочу, чтобы вас взяли в новую лабораторию сновидений к Ковальчуку.
Взгляд Багаевой скользнул по Андрею. Ему показалось, разочарованно.
— А нельзя попасть туда, где работаете вы? — спросила девушка. Акцент сделался особенно заметным. Как ее зовут? Кажется, Альбина.
