Вылавливая рис из мутно-коричневого соуса, она снова и снова воскрешала в памяти увиденные записи. Они никак не укладывались в одну схему.
В самом деле, не могла же она прийти к нему и прямо спросить: «Доктор Вайзер, а почему у вас на доске мутировавший стафилококковый бактериофаг?» Во-первых, если она ошиблась, то поставит под вопрос собственную компетенцию. Бактериофаги широко применяются в медицине. Собственно говоря, это вирусы, которые уничтожают бактерии, действуют при этом выборочно и потому превосходно справляются с ролью борцов за здоровье человечества. Они используются вместо антибиотика в борьбе с бактериальной инфекцией. К тому же бактериофаги применяются в генной инженерии для передачи генетического материала, то есть участков ДНК. Во-вторых, ее наставник – не просто ученый, а творческий гений. В миг озарения он не замечал, что происходит вокруг, забывал, кто он и где находится. Однажды на утреннюю планерку он пришел в промокшей напрочь одежде и в домашних тапках, сел за стол и с отрешенным видом полчаса молчал, пока ошарашенные стажеры пялились на своего руководителя. Потом неожиданно доктор Вайзер просиял и сообщил, что знает разгадку. Но никто вокруг не понял, что тот имеет в виду. Оказалось, что накануне профессор имел диалог со своим коллегой, который задал ему загадку из области биохимии. На поиски ответа ушла вся дождливая ночь и полутра, а как оказалось позже, загадка была ничем иным, как вопросом, который долгое время считался неразрешимым. За восемь часов профессор сделал то, над чем безуспешно бились несколько отделов в «Альфа-Медикал» – обнаружил, как устранить один из серьезных побочных эффектов их сильнейшего противовирусного препарата. Такой человек имел все основания изобразить маркером хоть кактус верхом на осле, хоть мутирующий бактериофаг.
Успокоив себя таким образом, Энни Маис быстро справилась с оставшимися суши, взяла упаковку пирожков с мясом, расплатилась по счету и покинула кафе, чтобы вернуться на рабочее место. Конечно, уже было темно, и восемь часов вечера – не совсем то время, когда она обязана находиться в лаборатории, но после своих размышлений девушка испытывала странное чувство вины перед наставником. Он никогда бы не узнал об этом, только избавиться от неловкости при встрече теперь было бы сложно. Энни просто обязана вернуться. Если удастся – предложит ему свою помощь, а если нет, то хотя бы убедится, что профессор не голоден.
Возле зеркальной двери входа в здание института Энни задержалась всего на миг, чтобы машинально поправить выбившийся из прически локон волос. Она спрятала прядку цвета соломы за ухо, но та снова непослушно легла на щеку. Миловидной голубоглазой блондинке Анне Маис на курсе сулили полный провал. Стереотипы правят миром, и каждый, от преподавателя до студента, словно бросал ей вызов, требуя доказать, что спортивная девушка, умеющая со вкусом одеваться, имеющая активную личную жизнь и множество интересов, не связанных с наукой, вправе находиться среди скучных и серых умников. Профессору Вайзеру было безразлично, как она выглядит и как проводит свободное время. Когда же кто-то из старших коллег намекнул на то, что «эта работа не для блондинки», присутствующая там Энни вспыхнула, а Вайзер потребовал шутника немедленно извиниться. И она засомневалась в нем сегодня? Энни почувствовала, как от стыда покраснели щеки. Она зашла в лифт и прислонилась к задней стенке, чтобы не смотреть на свое пылающее отражение. При входе в лабораторию она достала из шкафчика халат, оделась, завязала волосы в хвост, прихватила пропитавшийся жиром коробок с пирожками, и вышла в коридор, ведущий к кабинету профессора.
Внезапно погас свет, и Энни от неожиданности остановилась. Включив мобильный телефон, она осветила стену и дошла до щитка с выключателями, но они оказались бесполезны. Коридор наполнился истошным писком, от которого Энни даже подпрыгнула. Несколько дней назад ее коллега Стэн проводил эксперименты с мышами, пытаясь доказать, что возникновение фобий не всегда связано с пережитым стрессом. Его теория строилась на том, что часть мышей находились в одном аквариуме, и когда выключалось освещение, на дно подавалось небольшое напряжение. Мыши получали удары тока, и постепенно вырабатывался условный рефлекс: они начинали истошно пищать при выключенном свете. Затем к ним помещали вторую группу мышей, которые не связывали темноту с болью. Но спустя время обе группы мышей начинали испуганно верещать при наступлении темноты. Стэн был убежден, что дело не в инстинкте, а в заразности фобий, будто вирусом, но на психологическом уровне. Как раз сегодня днем на ланче он загадочно улыбнулся и заговорщицки сообщил, что вот-вот впишет свое имя в будущее науки. Теперь же его подопытные оглушительно пищали из-за двери, нервируя и без того напряженную Энн. В лаборатории никто не выключает свет. За все время было пару отключений и только из-за серьезных поломок в сети.
– Доктор Вайзер! – позвала Энн, направляясь к кабинету. Наставник мог и вовсе не заметить отсутствия электрики. Он часто работает при выключенном свете, пользуясь только подсветкой мониторов. Это его расслабляет. Вот и сейчас из-под двери виднелась мерцающая голубоватая полоска.
Энн дернула за ручку и вошла.
– Доктор Вайзер! – позвала она, озираясь.
Прозрачная доска, за которой располагался тускло-светящийся монитор, походила на какую-то потустороннюю материю, исписанную рунами. Часть из сегодняшних записей была стерта, словно доктор неосторожно махнул рукой.
Пронзительный сигнал факса заставил Энни подскочить на месте. Чудовищный аппарат автоматически перешел в режим печати и, давясь рулоном, стал выдавать чужое послание. Девушка подошла ближе, с некоторым удивлением глядя на выходящую таблицу. В левом столбце даты, в правом – какие-то непонятные числа. Она почувствовала движение воздуха и, обернувшись, увидела приближающегося человека. Еще не рассмотрев его толком, Энни испытала ужас и машинально попятилась: перед ней стоял вовсе не доктор Вайзер. Незнакомец куда крепче его и выше, о возрасте трудно судить: на нем был капюшон, а высокий ворот кофты закрывал лицо до самых глаз.
– Кто вы? Как сюда попали? – дрогнувшим голосом спросила она, отступая еще на шаг назад.
Стремительному продвижению чужака мешали плотно стоящие узкие стеклянные столы с колбами. Этот кабинет не зря называли «лабиринт Вайзера».
– Я вызову охрану! – предупредила Энни, понимая, что едва ли это испугает незнакомца. Но ей нужно было протиснуться вперед, к доске, за которой находился стол Вайзера, где на телефонном аппарате располагалась тревожная кнопка. Иногда наркоманы атаковали лабораторию в надежде добыть запрещенные препараты.
