— Но почему такой приказ? На Ифри имеются необходимые службы обеспечения. Это наш естественный центр и место старта.
— Да, конечно. Зато у Ллинатавра нет таких средств защиты, какие есть на Ифри. Самим фактом своего присутствия здесь мы охраняем его от рейдов, которые, возможно, планирует мстительный Мак-Кормак. Так что, пожалуй, здравое зерно в этом есть. Расколошматить столицу сектора, а еще лучше захватить ее. Это здорово продвинуло бы адмирала на пути к успеху и установлению контроля над всем сектором. А к тому времени, когда мы стартуем отсюда, адмирал будет слишком занят, хотя мы, так и быть, тоже оставим тут кое-какое прикрытие. А пока ожидание длится, наши свободные от вахт ребята от пуза могут наслаждаться приличными, хоть и дорогими бардаками за счет губернатора, — цинично добавил Леклерк. — Снелунд старается поддерживать в Катавраяннисе свою популярность.
— Неужели вы полагаете, что нам придется прямо отсюда броситься в жерло кровавой схватки?
— Это опять-таки директива самого губернатора, как я слыхал. Решение это, конечно, не соответствует нраву адмирала Пиккенса. Если б он действовал самостоятельно, я убежден, он сначала бы посмотрел, чего можно достичь небольшими рейдами и стычками патрулей… А превращение целых миров, входящих в Империю, в груду радиоактивных развалин, это, знаете ли… Но приказ есть приказ — мы должны выжечь заразу задолго до того, как она распространится дальше. — Леклерк скорчил гримасу. — А вы коварный собеседник, я не должен был так распускать с вами язык. Давайте-ка займемся вашими бумагами.
Когда Флэндри вышел из такси у терминала, он тотчас же выяснил, что ему придется два часа ждать отправки шаттла на Восьмой спутник, где его подберет капитанская шлюпка. Он позвонил в общежитие и попросил доставить багаж. Поскольку весь багаж состоял из одной сумки, Флэндри не стал его сдавать, а взял с собой в кабинку туалета. Оттуда он вышел вразвалочку, в поношенной одежде, с надвинутым на лицо капюшоном плаща и вывернутой наизнанку сумкой, которая теперь стала совсем другого цвета. У Флэндри не было причин считать, что за ним следят, но он полагал, что подстраховаться никогда не мешает. Такси доставило его к дешевому отелю, там он пересел в другое, на котором добрался до Нижнего Города. Еще несколько кварталов он прошел пешком.
Ровиан отыскал меблирашки, чья клиентура состояла преимущественно из негуманоидов, к тому же невзыскательных. Свою конуру Ровиан делил с огромным субъектом, обладателем множества щупалец, название родной планеты которого произнести было практически невозможно. От субъекта воняло переработанным сернистым ангидридом, но тем не менее он оказался довольно приличным парнем. Среди его бесценных качеств было и то, что он не владел языком эрио. Он заколыхался в своей койке, когда вошел Флэндри, пробормотал приветствие на англике и вернулся к созерцанию.
Ровиан потянулся всеми шестью конечностями и устрашающе зевнул.
— Наконец-то, — произнес он. — Я уж думал, что сгнию тут заживо.
Флэндри сел на пол, ибо стульев не было, и закурил — не столько потому, что хотел, а скорее из-за страшного зловония.
— Как там, на корабле? — спросил он на мерсейском.
— Нормально, — ответил Ровиан на нем же. — Кое-кто удивился, почему это зам уходит в отгул до того, как вернулся капитан. Но я объяснил, что речь идет о снабжении, и оставил Валенсию за главного. Да и ничего не случится, пока мы будем болтаться на орбите, так что никаких особых комментариев не последовало.
Флэндри встретил взгляд узких, как щелочки, зрачков. «Ты, видимо, знаешь о том, что думают твои приятели на корабле, больше, чем следовало бы знать негуманоиду. Не стану притворяться, будто понимаю, как у тебя шевелятся мозговые извилины. Но… должен же я иметь кого-то, на кого можно положиться. Я прощупал тебя, пока мы летели, и решил, что ты достаточно надежен».
— Я просил тебя найти такое логово и сказать мне, где оно находится, не ради развлечения, — объявил он с ясностью, которой требует грамматика языка эрио. — Моя цель заключалась в том, чтобы можно было обсудить планы в полной тайне. Ты это сделал.
Ровиан насторожил уши.
Флэндри описал ему встречу с губернатором. Кончил он так:
— Нет никаких серьезных оснований сомневаться, что Снелунд врет о состоянии леди Мак-Кормак. Через охрану и слуг наружу просочились слухи из частных апартаментов. Всем это дело безразлично, ничего, кроме язвительного любопытства, оно не порождает. Весь двор, вся стража, все чиновничество буквально нашпигованы людьми Снелунда. Я там побродил вокруг, попытался кое с кем подружиться — ну, с теми, кто кончил работу, так что они мне кое-что сболтнули. Двое или трое набрались будь здоров, прежде чем заговорили о том, о чем в трезвом виде умолчали бы. — О некоторых подсыпанных добавках в выпивку Флэндри умолчал.
— А почему же кадровые работники разведки ничего такого не заподозрили? — спросил Ровиан.
— Думаю, заподозрили. Но у них множество других дел, которые, по их мнению, гораздо важнее. И они не думали, что она сможет сказать что-то важное. Так зачем идти на столкновение с губернатором, рискуя своей карьерой ради жены главного мятежника?
— Но ты же собираешься это сделать? — вызверился Ровиан.
— Храйх! — Флэндри закашлялся от дыма, которым заполнил всю комнату. Дым клубился серо-голубыми нитями в лучах солнца, пробившихся сквозь окно, грязь на котором копилась в течение нескольких геологических эпох. Газ, пахнущий тухлыми яйцами, вызывал головную боль, хотя вполне возможно, что пахло тут всего лишь обыкновенной местной гнилью. Снаружи слабо доносился шум транспорта и время от времени — чьи-то сиплые вопли.
— Понимаешь, — объяснил Флэндри, — я нахожусь в свободном поиске. Сохранность моего носа не зависит от множества жерновов, которые необходимо привести в действие, чтобы флотские могли начать действовать по своему выбору. И об Аароне Снелунде и его прошлом я знаю куда больше местных офицеров и даже больше офицеров в моем собственном подразделении; даже больше того, что хранится в архиве самого Снелунда. Я свободен от других забот, у меня есть время остановиться и подумать. Вот я и пришел к выводу, что вряд ли логично предполагать, что он держит Кэтрин Мак-Кормак взаперти только по той причине, о которой все шепчутся при дворе. В штабе адмирала тоже могут думать так и, следовательно, беспокоиться. Я глубоко сомневаюсь, что Снелунд может подняться выше мимолетного влечения к любому человеческому существу. Но почему же тогда он не желает отдать ее для допроса? Значит, она что-то знает, а? А кроме того, ее ведь можно использовать и при переговорах с ее собственным мужем.
