Прошло некоторое время, прежде чем Хэн сообразил, что Луна контрабандистов все-таки отличается от Центра Империи, как ныне официально именовался Корускант. Там верхние уровни были чистые, ухоженные, со вкусом построенные и освещенные. Нужно было спуститься достаточно глубоко, на сотни уровней города-планеты, чтобы столица превратилась в мусорную кучу. Верхние этажи Нар Шаддаа были не чище нижних этажей Корусканта. Если таков верх, рассуждал кореллианин, искусственный каньон между двумя кособокими зданиями, разрисованными местными юными талантами. Я даже думать не хочу, что же внизу…
Как-то раз ему довелось побывать на самом нижнем уровне столицы. Один-единственный раз, и с него хватило, чтобы не желать повторения. Тайком поглядывая по сторонам, Хэн сделал мысленную пометку: НИКОГДА не появляться на нижних этажах Луны контрабандистов
Небо над головой было странного цвета, как будто напарники смотрели на обычную голубизну сквозь грязный коричневый фильтр. Большую часть занимала Нал Хутта, располневшая и жирная, как те склизни, которые называют ее своим домом. Хэн подумал, что здесь, должно быть, две ночи. Одна – самая обычная, длинная, когда одно из полушарий луны обращено от местного светила. И вторая – относительно короткая, которая случается, когда солнце затмевает огромный каравай Нал Хутты. Соло подсчитал, вышло – пара часов, не больше.
Заливисто залаял Чубакка.
– Ты прав, дружище, – поддержал друга Хэн. – На Корусканте хоть деревья сажают, кусты всякие, цветочки. Только, по-моему, на этой помойке ничего не вырастет. Тут сдохнет даже лубеллианский грибок.
Они направились к винтовому и плохо освещенному спуску с площади. Садились они при дневном свете, но высокие строения и шпили, которые окружали относительно низкое здание с плоской крышей, приспособленной под посадочную площадку, заслонили солнце. В закрытом коридоре спуска было и вовсе темно. Остальные путешественники давным-давно разошлись, между высокими стенами гуляло гулкое эхо. Тусклые лампы кое-как разгоняли сумрак, а могли они очень немного. Хэн шагал, чуть ли ни прилипнув к стене; в голове кружилась неприятная мысль о том, что лучше места для засады не сыскать.
Его ладонь улеглась на рукоять бластера…
…в ту же секунду, когда словно ниоткуда выплеснулся зеленовато-голубой разряд!
На реакцию Соло никогда не жаловался, а жизнь в бегах отточила рефлексы до остроты скальпеля. При этом заряд растекся по стене, кореллианин бросился животом на пермакрит, откатился в сторону и вниз под уклон. Когда же приподнялся, то в руке держал готовый к стрельбе бластер. Нападавшего он видел – коренастый не-человек, морда волосатая, глаза жадно горят. Ботан, наверное. Охотник за головами, наверняка. Кореллианин выстрелил, но не попал, лишь дырку провертел в стене. Хэн сидел на корточках у противоположной стены и ждал, когда противник снова высунется из-за угла.
Завыл Чубакка Хэн оглянулся на приятеля, который тоже опустился на четвереньки, и сделал жест, призванный означать «сиди тихо!» Чубакка в ответ сверкнул глазами и выразительно потряс в воздухе самострелом. Ну, и что он этим хочет сказать? Чуй взревел; для того, кто не понимал ширивук, изданный звук показался бы боевым рыком. Но Хэн язык знал. Он кивнул и помчался вниз по спуску, стреляя во все что придется. Дважды пришлось в стену, полетела пермакритовая крошка.
Дождавшись нового выстрела из парализатора, Хэн глубоко вздохнул, истошно заорал и согнулся пополам, выронив бластер. Затем очень натурально и талантливо грохнулся на пермакрит и замер, как будто его в самом деле оглушило. Ну, Чуй, если ничего не получится, всю шерсть повыдергиваю… по волосине…
Он услышал приближающиеся шаги, быстрые и решительные. Звонко чпокнула тетива самострела. Последовал и громкий свист, чмоканье и приглушенный вскрик. Хэн вскочил на ноги и увидел, как его неудавшийся убийца валится на колени с изумлением на волосатой морде. Ботан, вне всяких сомнений. Лапы были прижаты к дымящейся кровоточащей дыре в груди.
Охотник за головами… Эту породу Хэн чуял за световой год, хотя лично этого ботана он не знал. Тем временем не-человек с хрипом растянулся ничком, дернулся в последний раз и затих. Хэн опять оглянулся на напарника.
– Метко стреляешь, Чуй. Спасибо.
Он подошел к мертвому ботану, подцепил носком ботинка и перевернул на спину. Изучил рану.
– Что-то не слишком похоже на лазерный ожог. Знаешь, приятель, поскольку вуки на Нар Шаддаа маловато, придется представить смерть этого бедолаги как-то иначе.
Он отвернулся, выставил бластер на полную мощность и разрядил в грудь мертвецу. Когда он рискнул вновь взглянуть на ботана, о какой-то грудной клетке говорить вообще не приходилось. Как и о каких-либо следах деятельности Чуй. Хэн обыскал труп, нашел несколько кредиток и объявление о награде с описанием некоего «Хэна Соло» и пометкой, что объект скорее всего направляется на Нар Шаддаа. Голову бедового кореллианина оценили в семь тысяч с половиной кредиток. Добычу следовало привезти живой.
Хэн сунул листок в карман.
– Жизнь становится все интереснее, – заметил он. – Лучше нам не дремать.
– Хр-р-р-р-р-н-н-н-н…
Интересно, что делать с ботаном? Может, уничтожить труп? Или оставить как есть в качестве предупреждения? Или спрятать куда-нибудь, где его не сразу найдут? После некоторого размышления кореллианин решил не потеть зря. Если, глядя на труп коллеги, другой охотник за головами передумает выслеживать добычу, тем лучше. Спускаясь по пандусу, рядом с Чубаккой, Хэн ждал, когда на них набросится партнер ботана, но их никто не побеспокоил.
А через несколько минут напарники затерялись на улицах Нар Шаддаа, запрыгнув на скользящую дорожку и позволив ей унести их прочь. Нар Шаддаа напоминала трехмерный лабиринт-загадку, сконструированную безумцем. Паутина дорожек опутывала высотные здания; архитектурные стили и отделка с различных планет соседствовали друг с другом. Купола, шпили, арки, громоздкие кубы, спирали… от многообразия форм кружилась голова. Дюрастил, пермакрит, стеклин и другие строительные материалы, которых Хэн даже не мог опознать, были покрыты слоями грязи и надписей. Порой рисунки занимали несколько этажей.
Здания побольше, очевидно, были выстроены много десятилетий назад, когда Нар Шаддаа была еще респектабельным космопортом, луной, куда богатые существа прилетали спустить деньги на развлечения. Великолепные здания, некогда бывшие дорогими отелями, сейчас превратились в низкопробные многоэтажные ночлежки. Улицы и алеи подверглись бомбардировке ядовитыми и вонючими отходами с верхних этажей. Воздух был такой же, как на болотах Нал Хутты, если не хуже.
