Седриков индус на бегу развернулся и впилился спиной в стену рядом с кроватью. Судя по всему, этот хитроумный маневр должен был предохранить Седрика от худших потрясений — второй индус, атаковавший в тот же самый момент стену около душа, никаких пируэтов не делал. Спасибо Багшо за заботу.
— Дискотека, это Кастет. — Багшо говорил негромко и совершенно спокойно. Седрик его не видел, да и что там увидишь сквозь эту пылищу. И снова два индуса разминулись посреди комнаты, и снова гулкий удар. На этот раз стена за спиной Седрика взорвалась фонтаном обломков, гнутыми трубами и струями воды. Индус запнулся, влетел в соседнюю комнату почти горизонтально, но тут же выпрямился и бросился вперед.
— Кастет, вас принял.
«Дискотека”, наверное.
В соседнем номере было темно, и в шлеме Седрика включилось светоусиление. Условная цветовая гамма не имела ничего общего с настоящей — на ярко-розовом испуганном лице, поднявшемся над кроватью, зловеще выделялись кроваво-красные зубы; крика женщины Седрик не слышал. Индус мгновенно пересек комнату и врезался в стену рядом с кроватью. Будем надеяться, что этой тетке хватит ума смыться отсюда, и поскорее.
— Дискотека, я отловил Шпрота.
— Кастет, доложите о состоянии Шпрота.
— Пока все путем. Virgo intacta, сколько я понимаю. Но аборигены не совсем дружелюбны.
Да уж, не совсем… Индус бросился назад, словно собираясь вернуться в Седриков номер, однако в шаге от пробоины, окаймленной изуродованными трубами, он остановился. Прямо перед лицом Седрика хлестали тугие струи воды, горячо клубился пар. Где была вся эта-роскошь раньше? — подумал Седрик. Еще несколько минут подобных развлечений, и мне опять понадобится душ. К счастью, его мозг наотрез отказывался воспринимать происходящее как нечто реальное.
Новый бросок, новый удар в стену. Спешите посмотреть, Седрик Хаббард — человек-таран! “Невероятно! Как вам это удалось?” — “Головой работать надо!” — так это, вроде бы, в том анекдоте. Розоволикая женщина ласточкой нырнула на пол и куда-то исчезла. Интересно, как скоро эти, в коридоре — трах! — выломают дверь?
— Ангел, я Дискотека. Вы меня слышите?
— Дискотека, я Ангел. Мы выходим на Кастета. Небольшая задержка, здесь целая стая шершней.
Внезапно Седрик припомнил замечание Багшо, что эти индусы выдерживают падение с двенадцатого этажа. Нет, не так — механизм выдержит и больше, это человек, в нем сидящий, выдержит падение с двенадцатого этажа. Жаль только, что этот номер расположен на шестнадцатом.
Трах!
Обстановка не очень располагала к логическим рассуждениям, и все же стратегия Багшо представлялась Седрику вполне очевидной. Злые противники засели в коридоре, у них там термоядерная пушка, способная в лапшу нарезать жалкую броню, защищающую наших отважных ребят. Поэтому нужно рассредоточиться: Седрик в одну сторону, порожний индус — в другую, еще один порожний — прямо вверх. Нехорошим противникам придется потратить несколько лишних минут, соображая, под каким же это наперстком лежит шарик.
— Ангел, сообщите время рандеву.
В комнату плеснуло невыносимо белое пламя. Седрик успел увидеть, как простыни на кровати стали сиреневыми, вспыхнули коричневыми клубящимися языками, а затем видеокамера перегрузилась, взрыв приподнял индуса над полом и швырнул в стену — в ту самую, к которой он перед этим примеривался. Тетка-то эта сгорела бы, косточек не осталось бы, чтобы похоронить, подумал Седрик, влетая в третий уже по счету номер. На этот раз кровать стояла прямо у обрушившейся стены — и была завалена обломками. Лежал на ней кто-нибудь? Или нет? Седрик этого не знал — да и не хотел знать.
Господи, ты что же это не чешешься? Здесь же люди гибнут, живые люди!
Нет, это совсем не голографический триллер. Это самое реальное — тошнотворное в своей реальности — убийство. Седрик катился по полу…
Зрение вернулось, хотя и не полностью — половина телекамер не показывала ровно ничего. Потолок был окрашен в зеленый, веселенький такой, цвет. Седрик лежал на спине.
— Сед… Шпрот? Ты как там, о'кей?
— Шпрот в полном порядке, — слабо откликнулся Седрик, все еще не совсем верящий в реальность происходящего. Это был голос Багшо. Откуда следует, что немец тоже уцелел при взрыве. Даже такие, с позволения сказать, силлогизмы давались ему с огромным трудом.
Индус тоже уцелел. Он, так сказать, вскочил на, так сказать, ноги, мгновение спустя врубились не работавшие прежде телекамеры — кроме нескольких, загнувшихся с концами. Седрик почувствовал во рту странный солоноватый вкус. Не успел он сообразить, что же это такое, как дверь номера рухнула, и снова стало светло, и все приобрело нормальную окраску. Индус мчался по коридору, отчаянно вихляя из стороны в сторону и непрерывно набирая скорость. Коридор был длинный, чересчур длинный. За спиной остались люди — по крайней мере трое, все в таких же, как у Багшо, скафандрах. Они пригнулись над каким-то механизмом, несомненно — над той самой термоядерной пушкой. Видимо, они только что стреляли в номер Седрика, в тот самый номер, с которого и началось все веселье. А теперь они разворачивают оружие вдоль коридора. В сторону Седрика.
Ковровая дорожка, опаленная первым выстрелом, все еще тлела. На стенах через регулярные промежутки виднелись круглые обгорелые пятна — по-видимому, не очень устойчивая струя плазмы плевалась во все стороны фантастически горячими брызгами. То здесь, то там открывались двери — перепуганные постояльцы высовывались в коридор, чтобы понять происходящее. К счастью, все они успевали прыгнуть назад, освобождая бешено мчащемуся индусу путь. Шум, вероятно, стоял оглушающий — крики и топот, взрывы, удары и вой сирен, однако Седрик ничего этого не слышал. Жизнь казалась ему на удивление мирной и спокойной. Возможно, отказали слуховые устройства в шлеме. Или мозги в голове.
Багшо и его компания продолжали переговариваться, но Седрик воспринимал их крики как ровное, бессмысленное жужжание. Он тихо удивлялся, насколько замедлилось время — или насколько ускорилось течение его мыслей. Тянулись годы и годы, а индус все еще мчался по коридору, враги все копались и копались со своей пушкой и все никак не могли изготовить ее к бою.
Затем индус резко вильнул, оттолкнулся от стены, вышиб какую-то новую дверь и вывалился на лестницу. Сзади полыхнуло огнем, половина камер на секунду вырубилась. Сильно щелкнуло в ушах, ноздри обжег острый запах пота, к счастью — только пота. Там были люди.
Господи! Там же были люди, они открывали двери, высовывались.
Седрик думал, что индус направится вниз, индусы же вроде не умеют подниматься по лестницам.
