— Эхой, студиозус, — довольно дружелюбно обратился он к юноше, — чего тебе нужно? Представление закончилось.
— Я… я ищу место в фургоне, — запинаясь и облизывая пересохшие тубы, ответил тот. День выдался жаркий — градусов двадцать пять по Цельсию. В казавшемся отполированным небе, потерявшем свою обычную глубину — нестерпимо ярко сиял Вергилий.
— Деньжата есть? Городской житель не заработает себе на прокорм. Мы ведь двинемся на восток, прямо через Кошмар Айронленда. Это тебе не садик с фонтаном. Нам же еще придется выметать то, что от тебя останется, когда ты рассыплешься. — Парень потер свой острый подбородок. — Конечно, — добавил он задумчиво, — из тебя получится неплохая пудра для наших девчонок.
Шутка не показалась Айвару злой. Он пригляделся к своему собеседнику. Тот был молод, вероятно, не намного старше самого Наследника. Как и у большинства мужчин, его волосы, перехваченные унизанной бисером лентой, падали на плечи, в ушах красовались крупные медные серьги. На гладко выбритом узком лице с высокими скулами выделялись блестящие серые глаза. Усмешка не сходила с губ тинерана, и стоял ли он неподвижно или двигался, его фигура оставляла впечатление непоседливости. Его некогда роскошный наряд — отделанная бахромой разноцветная рубашка, алый пояс, обтягивающие кожаные брюки и высокие шнурованные ботинки — был так поношен, что теперь представлял собой всего лишь рабочую одежду. На шее сверкала золотая цепь, пальцы были унизаны дешевыми кольцами, левую руку охватывал браслет из кожи герпетоида. На каждом бедре у парня висело по ножу — один как оружие, другой как рабочий инструмент, оба выглядели весьма миниатюрными по сравнению с теми мачете, которые обычно носили землевладельцы Илиона.
— Я не… ну да, я из Нового Рима, из университетской семьи, — признал Айвар, — но как ты узнал это — даже прежде, чем я заговорил?
— Ойе, твоя походка, твои повадки. Одежка фермера не спрячет горожанина. — Англик тинерана напоминал автоматную очередь. Этот язык использовался в таборе на равных с хайсуном и разновидностями арго. Но это был особый диалект, архаичный с точки зрения северянина: тинераны к месту и не к месту вставляли артикли и глотали окончания слов. — Твоему карабину позавидуешь. Смотри, как бы его не свистнули. Вальдемар десятого калибра с откидывающимися стволами, верно?
— И я умею им пользоваться, — быстро ответил Айвар. — Я достаточно много времени провел в пустыне. Так что на худой конец могу пригодиться зам как охотник. Но в технике я разбираюсь тоже, особенно в электронике. И силой меня Бог не обидел.
— Ла-адно, посмотрим, что скажет король Самло. Кстати, меня зовут Миккал Красная Крыша. — Он кивнул на свой фургон, цвет крыши которого вполне оправдывал это прозвище.
В дверях показалась женщина примерно того же возраста, что и Миккал, по-видимому его жена. Ее экзотическая привлекательность вполне соответствовала тем рассказам, которые ходили среди оседлого народа о женщинах-кочевницах. Красно-желтое платье с зигзагообразным узором плотно облегало соблазнительную фигуру: Айвара несколько покоробило количество дешевых украшений, навешенных на тинеранке. Поймав его взгляд, женщина улыбнулась, подмигнула и кокетливо качнула бедрами. Ее муж не обратил на это внимания: такова была обычная форма приветствия.
— Ты проводишь меня? — поспешно спросил Айвар.
Миккал пожал плечами. Жест, бесконечно более выразительный, чем это было принято среди северян, привел в движение все его тело. Солнечный свет радужно вспыхнул на чешуе герпетоида, из чьей кожи был сделан браслет тинерана.
— Ясное дело. Кто же упустит такой случай бросить работу. — Он повернулся к жене: — Эй, Дулси, сходи-ка за остальным снаряжением.
Женщина ответила ему гримаской, прежде чем скрыться в сумятице табора.
— Огромное спасибо. Я… Меня зовут Рольф Маринер, — представился Айвар. Он долго думал, каким именем назваться, и даже немного гордился своей предусмотрительностью: имя вполне соответствовало его национальности, которую он все равно не мог скрыть, а дурацкая попытка сохранить те же инициалы могла бы его выдать.
— Допустим, раз тебе так хочется, — усмехнулся Миккал и пошел, вперед, показывая дорогу.
С пастбища пригнали скот — стафоз, мулов, коз, неомоа, — и шум в таборе стал совсем уж оглушительным. Не подавали голоса только пастушеские собаки: хорошо выдрессированные, они, подчиняясь свисту детишек, управляли стадом. Это были высокие черные поджарые животные с мощной грудью и валиками жира — запасом воды — на плечах.
«Золотое Колесо» выделялся своими размерами среди других фургонов, он единственный имел мотор. Рядом с ним приютился вагончик поменьше, черный и без окон, украшенный только немногими красными и серебряными символами.
— Это святилище, — пояснил Миккал, заметив интерес Айвара.
— Ох… да, конечно. — Айвар вспомнил то, что когда-то читал. Король табора одновременно является верховным жрецом. Он руководит всеми религиозными церемониями, выполняет тайные обряды вместе с несколькими посвященными. Он должен происходить из определенной семьи (в данном случае семьи Золотое Колесо табора Привал), хотя и не обязательно является старшим сыном. Большинство жен и наложниц короля выбираются за те качества, которые они могут передать своим детям, и в наибольшей мере обладающий необходимыми чертами сын объявляется наследником, после чего его посылают учиться в другой табор. Таким образом кочевники поддерживают единство между зачастую враждующими кланами. Эти связи, как правило, оказываются более надежными, чем возникающие благодаря бракам между представителями разных племен, — свадьбы обычно играются во время Ярмарки, куда собираются все тинераны.
Мужчины, запрягавшие белых мулов в вагончик святилища, похоже, испытывали не больше благоговения, чем Миккал. Они что-то громко крикнули ему, и его ответ вызвал взрыв хохота. Из толпы подростков донесся зизг, две девицы захихикали, одна из них сделала явно непристойное замечание…
«Они потешаются надо мной», — понял Айвар.
Это не имело значения. Он улыбнулся девушке и помахал ей рукой, та в ответ встряхнула доходившими до пояса кудрями и кинула на него кокетливый взгляд.
«В конце концов, если сумею доказать, что я не бессловесная дубина, — а уж я постараюсь, — я для них интересная новинка», Айвар вспомнил, каким безысходным все казалось ему несколько минут назад, и изумился. Он чувствовал себя все увереннее, в нем вскипала радость. Беззаботность, царящая среди кочевников, оказалась заразительной для него, как и для любого, попадавшего в табор.
