Он взглянул на них и, увидев, что их руки соединились, с краткой, сугубо личной и нечестивой речью обратился к Норнам* note 2 по поводу собственной судьбы.
— Не забудьте о наследниках, — сказал он в заключение. — Я бы хотел, чтобы Ньянза была хорошо населена. Когда опустится Долгая Ночь на Терру, кто-то должен будет продолжить дело. Может, это будете именно вы.
Он неторопливо прошел мимо них, сел в кабину корабля и исчез из виду.
1
Вблизи, на фоне черного, кристально чистого неба, густо усеянного сверкающей россыпью звезд и незнакомых созвездий, Алтай был просто великолепен. Большую половину его Северного полушария и несколько поменьше — Южного — покрывали полярные снега. В лучах Красны заснеженные равнины казались розовыми, а льды мерцали голубым и зеленым холодным светом. Всю экваториальную область планеты занимали степи и тундры, поэтому из космоса казалось, что Алтай опоясан тропическим поясом цвета бронзы и тусклого золота. Тут и там вспыхивали серебром большие озера. Подобно Сатурну, Алтай окружали рыжевато-золотистые кольца, которые, переливаясь всеми цветами радуги, вращались вокруг экватора на расстоянии трех радиусов планеты, а чуть подальше медными монетками поблескивали две его луны.
Сэр Доминик Флэндри, капитан разведывательного корпуса космического флота Терранской Империи, с трудом перевел взгляд на мостик космического корабля.
— Теперь я понимаю, почему ее так назвали, — заметил он. — Алтай означает Золотой, на языке терранских колонистов этой планеты, во всяком случае, так утверждал бетельгейзианский торговец. Но Красна — совсем неподходящее название для этой звезды. Она вовсе не представляется красной человеческому глазу. Я бы сказал, что она скорее оранжево-желтая.
Синеватое лицо Залата, шкипера повидавшего виды торгового космического корабля, скривилось в гримасу, которая для существа его расы означала как бы пожатие плечами. Он был гуманоидом: плотное, безволосое существо вполовину человеческого роста, одетое в длинную кольчугу.
— Я сцитаю, как вы говорить, это — противопоставление. — Он говорил на английском с нарочитьм акцентом, как бы показывая этим, что независимость системы Бетельгейзс — буферного государства между враждующими империями, Террой и Мерсейей — не означает ее изоляции от межзвездной культуры.
Флэндри предпочел бы попрактиковаться в разговоре на алтайском языке, тем более что словарный запас англика у Залата был настолько мал, что превращал беседу в обмен банальностями. Но, подумав, решил воздержаться. Как единственный пассажир на этом корабле, к тому же иного биологического вида, а значит, и с особыми требованиями к диете, он зависел от благорасположения командира корабля. К тому же бетельгейзиане принимали его не за того, кем он был на самом деле. По официальной версии его послали для того, чтобы восстановить контакты между Алтаем и остальной частью человечества, и его миссия была столь незначительна, что Терра даже не сочла возможным предоставить ему собственный космический корабль, а предложила договариваться о перелете самостоятельно… Так что пусть себе Залат болтает.
— В конце концов, — продолжал хозяин, — по терранскому календарю Алтай был колонизирован более семи столетий тому назад, на заре, так сказать, межзвездных сообщений. Люди сами, наверное, плохо понимали, зацем они это делают — ведь Красна — это удруцающе тусклое и холодное светило по сравнению с Солом. Это теперь мы стали знацительно более искушенными в космонавтике.
Флэндри глядел на блистающий космос — звезды, звезды, звезды. Он подумал, что те четыре миллиона из них, которые образуют неопределенную область, называемую Терранской Империей, — это лишь малая часть спиральной ветви самой заурядной галактики. Даже если добавить другие звездные империи и независимые государства, подобные системе Бетельгейзе, а также все области, разведанные космическими первопроходцами за всю историю космонавтики, все равно известная человечеству часть Вселенной ничтожно мала. И так будет всегда.
— Как часто вы бываете здесь? — спросил он, чтобы прервать затянувшуюся паузу.
— Приблизительно раз в один терра-год, — ответил Залат, — однако на этом маршруте бывают и другие торговцы. Я торгую мехами, но Алтай производит также драгоценные камни, минеральное сырье, кожи и разлицные органицсские продукты, даже вяленое мясо, пользующееся спросом у нас на родине. Так цто в порту Улан-Балая всегда находится один или два космицеских корабля.
— Долго вы пробудете здесь?
— Надеюсь, цто нет. Ведь это весьма унылое место для существ нецеловецеской расы. Не так давно здесь построили дом развлецений специально для нас, но… — лицо Залата снова скривилось. — Тут пошли все эти волнения, добыца меха упала, труднее стало доставлять товар караванам в Улан-Балай. В последний раз я вынужден был ждать загрузки корабля цуть не целый месяц. А сейцас может быть есцо хуже.
«Ого», подумал Флэндри, но вслух только спросил:
— Раз уж металлы и машины, которые вы поставляете в обмен на меха, здесь так дефицитны, почему кто-нибудь из алтайцев не приобретет собственный космический корабль и не начнет заниматься торговлей без посредников?
— Здесь не та цивилизация, — ответил Залат. — Достатоцно вспомнить, цто наши люди появились на Алтае менее ста лет тому назад. А до этого… После того как последний из космицеских кораблей, доставивших сюда колонистов, превратился в утиль, Алтай оказался пракгицески отрезанным от остального мира. Строительство космицеских кораблей здесь весьма трудное и дорогостоясцее предприятие из-за нехватки металлов, да и сами колонисты не особенно рвались возобновить галактицеские контакты. Возможно, сейцас некоторые молодые мужцины-алтайцы и нацали проявлять заинтересованность к предприятиям такого рода, но совсем недавно ха-хан запретил кому-либо из своих подданных покидать планету. Исклюцение делается лишь для особо доверенных и к тому же умеющих держать язык за зубами лиц, которые назнацаются представителями планеты в системе Бетельгейзе. Вполне возможно, цто этот запрет стал одной из прицин, вызвавших в последние годы мятежи и восстания на планете.
— М-да. — Флэндри окинул унылым взглядом ледяные просторы планеты. — Если бы эта планета принадлежала мне, я бы постарался как можно быстрее продать ее недругу.
«И все равно я сюда потащился, — подумал он. — Вот и говорите потом о невоспетых героях! Впрочем, в этом нет ничего удивительного — когда Империя трещит по швам и распадается па куски, кто-то должен, проявляя чудеса храбрости и расторопности, попытаться залатать образовавшиеся прорехи. А иначе — Долгая Ночь может настать для всех нас, грешных. А в этом конкретном случае, — закончил он свою мысль, — у меня есть все основания предполагать, что недруг пытается купить эту планету».
