Из вертикальной щели — между створками — просочились взбудораженные частички бетонной пыли, а еще через секунду во всем отеле погас свет.
* * *
Глубоко под землей — в подвальных помещениях пятизвездочной гостиницы, светящееся красным неоном восьмипалое создание, расправившись с распределительной будкой, застыв на месте, вынашивало коварный план дальнейшей охоты. А тем временем в вестибюле гостиницы творился полнейший хаос и кавардак.
Бегающие в панике люди, сшибая друг друга с ног, падая на твердый каменный пол, получали ушибы и незначительные увечья. Винсент и еще несколько консьержей в тщетных попытках пытались успокоить взбесившуюся толпу. Пользуясь программой — стандартной процедуры эвакуации, они просили постояльцев отеля, выстроившись в шеренгу, через центральный вход выйти на улицу, но обезумевшие от страха люди вели себя гораздо хуже, чем взбудораженное опасностью стадо овец, бросающихся с утеса, к счастью, у центрального входа в гостиницу — такового не было.
Паникующие люди, разрываясь между необходимостью соблюдать дисциплину и подавлением собственного страха, оказались неподготовленными к сложившейся ситуации. Безмятежное состояние отдыха и чувство полной защищенности — помешали двуногим обитателям воспользоваться собственным разумом.
— Сэр, я бы вас попросил… — обратился Винсент к одному человеку, толкающемуся в куче народа, у входа. Случайный, жуткий удар локтем по носу, кем-то из толкучки, прервал обращение консьержа. А мужчина, к которому он обращался, растолкав женщин и стариков, благополучно выбрался наружу.
— Что с тобой, парень? — случайно заметив Винсента, присевшего в ногах толпы, и подойдя поближе, поинтересовался Белинс. — Кто тебя так? — заметив окровавленное потемнение под носом, вновь спросил консьерж шестого этажа.
— Я не знаю, кто это был, — поднимаясь во весь рост, ответил Винсент. — Случайный локоть из толпы — последнее, что я заметил. А после потемнело в глазах, и засверкали звезды.
Белинс, состряпав возмущенное лицо, ничего не сказал, а лишь, громко прицокнув языком, покачал головой.
* * *
К красному неоновому свечению, заливавшему подвальное помещение отеля, внезапно прибавилось более насыщенное — багрового оттенка сияние. На фоне непрекращающихся поскребываний паука и шуршаний длиннохвостых грызунов, послышался резкий хлюпающий звук, за которым громкий писк сменился настораживающей тишиной.
Паук, извергая из своего детородного органа — на брюшке — красную, слизи подобную, не совсем органичную субстанцию, на расстоянии двух-пяти метров, поражал грызунов, разбегающихся по углам, почти точными попаданиями. Попадая на серое, не совсем приятное человеку, млекопитающее животное, красные Частицы, словно мельчайшие многомиллионные пираньи, практически мгновенно расправлялись с плотью каждого грызуна. Оставляя лишь белые обглоданные кости, Частицы устремлялись к следующей жертве. В силу своей медлительности, они не имели возможности атаковать, но зато реально могли рассчитывать на зазевавшуюся серую особь, случайно попавшую в их смертоносные объятия. Так оно, в принципе, и происходило.
Как и родитель, Частицы, под воздействие вакцины, мутировали и перестали выполнять репродуктивную функцию, а самое ужасное, они стали плотоядными, впрочем, как и сам паук.
Теперь, здесь и сейчас, Частицы, как и в прошлом — охотники, но подобный инстинкт, от цели: преобразования самого себя — перерос в цель: безудержного поглощения всего живого. Чем подобная мразь не апокалипсис?
* * *
Высоко над вестибюлем, а точнее на восьмом этаже, и не за много километров от своих товарищей консьержей, Людвиг, достав из кармана маленький компактный фонарик с крохотной, но зато мощной светодиодной лампочкой — белого свечения, освещал створки, ныне где-то внизу, разрушенного лифта. Пока консьерж пытался прийти в себя, разглядывая пылевые облака, клубящиеся в свете диодной лампочки, по меньшей мере, пять или семь дверей комнат открылись и оттуда, кто на ощупь, а кто-то, воспользовавшись светом от экрана мобильного пейджера, все постояльцы постепенно выходили в темный коридор. Через какое-то время, длинное, скромно освещенное пространство заполнилось голосами вопрошающих людей.
Под лучом своего фонарика, Людвиг обвел взглядом всех присутствующих и, не церемонясь, даже не затруднив себя что-либо объяснить, направился к двери лестничной площадки.
Стремление покинуть «золотую клетку» с каждой секундой возрастало все больше. Смерть охранников и постояльца, будоражило его все сильнее. Людвиг не мог себе объяснить, что он видел и терялся в догадках. «Является ли это хотя бы на пятьдесят процентов правдой?» — уже неоднократно спрашивал он себя.
Дернув несколько раз за ручку, консьерж лишь в очередной раз убедился, что дверь, ведущая на лестничный пролет, достаточно плотно прижата к прочному косяку, обшитому белым, дорогим пластиком. Почувствовав на своей спине неожиданное прикосновение, Людвиг обернулся, осветив белым светом, стоявшую перед собой фигуру пожилой женщины.
Ею оказалась взволнованная Мередит.
По-видимому, когда погас свет, и без того напуганная, она решила все же выйти и воочию убедиться, что ничего катастрофического не произошло. Хотя Мередит и чувствовала скрытую угрозу в сложившейся ситуации, но всесильно отрицала правдоподобность своих догадок.
Беспокойный взгляд Людвига уперся в лицо женщины. Губы его даже не дрогнули, казалось, он и вовсе не собирался ничего говорить. Сама Мередит тоже стояла молча. Один из постояльцев, вышедших в коридор, тот, что ближе остальных находился к лифту, вопреки отключенной электроэнергии, попытался вызвать «транспортер» на этаж, но как и следовало ожидать, желаемых результатов не последовало.
— Что здесь произошло? — спросила Мередит, отвлекая внимание Людвига от мужчины, усердно пытающегося вызвать лифт.
Консьерж уставился на миловидную старушку, но сразу ничего не ответил. В голове мелькнули ужасающие картинки пугающих воспоминаний.
— Я — не знаю! — ответил ей Людвиг. — Я не могу объяснить!
— Что, черт возьми, тут происходит?! — выкрикнул мужчина, стоявший у лифтов. — Я заплатил кучу денег. Где мой обещанный комфорт?
Людвиг, не отвечая разъяренному постояльцу, лишь растерянно посмотрел на него.
— Я, правда, не знаю, что тут происходит, — проговорил услужливый паренек, глядя на Мередит.
Женщина призадумалась, а потом, припомнив, спросила:
— Почему у вас руки в крови… и рубашка?
— Да он же псих ненормальный! — сделав неверный вывод, процедил мужчина у лифта. Надо его связать, а то он нас тут сейчас всех положит.
