есть. — говорит Читосе: — поскольку мы с тобой сейчас в его доме — надо его вкус уважить.
— А какой он? — спрашивает Джин невпопад: — почему вы с ним? У вас же тайное чувство? А вы не ревнуете? А то вчера вечером и Акира-нээсан и Юки-тян пришли… так вам внимания не достанется.
— В моем гареме нет места для ревности. — поднимает вверх палец Читосе: — все свободные люди и могут общаться как им угодно. Потому что, во-первых, запретный плод сладок, а во-вторых… передай-ка мне луковицу.
— Вот, Читосе-нээсан, возьмите. Хороший у вас лук, сухой весь, у меня всегда промокал. А почему тогда люди ревнуют? Нет, почему они ревнуют, а вы не ревнуете?
— Люди ревнуют? Ну не знаю, ты у Сина спроси. Он обычно говорит, что ревность — это страх. А он у нас ничего не боится, вот и все. — Читосе быстрыми движениями крошит лук.
— Как это так, ревность — это страх? Ревность это ревность. — говорит Джин: — я вот никогда не испытывала, но говорят что это скорее ярость.
— Ну смотри. Если человек ревнует, то значит он боится. Что его бросят, что он — не достоин, что ему будет больно, например. — говорит Читосе: — это же элементарно.
— О чем речь? — на кухню вплывает Юки, одетая в рубашку Сина, едва запахнутую спереди. Юки довольна и расслаблена. Читосе смотрит на нее и хмыкает.
— Помогает, да? — говорит Читосе.
— Угу. — бросает Юки: — а кофе есть? Мне проснуться надо. И… — она немного краснеет: — назад, спать…
— Если ты проснешься от кофе, то ты уже не заснешь. — логически рассуждает Джин: — и …
— Помолчи, дитя. Сейчас, будет тебе кофе, посиди пока. — Читосе на правах хозяйки споро заварила для Юки чашечку растворимого (у Сина в доме не было кофемашины) кофе.
— На вот. Пей, горе луковое. — перед Юки появилась фарфоровая чашка с желтыми цыплятами по ободу.
— Чего это я горе луковое. — говорит Юки: — все у меня хорошо. Теперь. После обеда Син поедет моего братика вылечит, и вообще хорошо будет. А папочке я в нос ударю. Кулаком. И перееду.
— Куда ты переедешь? — спрашивает Джин: — возьми меня с собой.
— Денег у меня пока нет, так что сюда и перееду. — говорит Юки и наблюдает, как Читосе неожиданно поперхнулась и закашлялась.
— Дадим тебе денег. — твердо говорит Читосе: — у нас сейчас нет проблем со средствами, можешь снять себе квартиру. Или вон, в убежище можешь жить, с этой нашей, любопытной…
— Спасибо, Читосе-сан, но я занимать ни у кого не хочу больше, а своих у меня пока нет. Акира-нээсан сказала, что зарплату будет вводить, но это потом, а я уже сегодня перееду. Я знаю, где ваша комната, вы не беспокойтесь. Мешать вам не буду. — говорит Юки и пьет свой кофе, блаженно улыбаясь.
— А как же… ай, ну и ладно. Добро пожаловать. — говорит Читосе: — если Сину нормально, то и мне ничего. Надеюсь, Акира не собирается переезжать?
— У Акиры-нээсан дела. — говорит Юки: — вряд ли.
— Ну и ладно. — повторяет Читосе: — не впервой беглянок нам прикрывать. Только потом надо будет тебя эмансипировать, а то твой отец на нас в суд подаст.
— Не подаст. — отмахивается Юки: — я ему скажу, чтобы не подавал. Сперва только в нос ударю, хорошенечко так.
— Юки — садистка! — пищит Джин со своего места: — Ай! Да что меня все бьют-то!
— А ты помолчи немного и не будут тебя трогать. — советует Читосе: — не лезь под руку. И… у меня лук горит! Джин — яйца передай.
— Хай, Читосе-нээсан. Вот.
— Угу. — Читосе хватает в руку два яйца и ловким движением бьет их об борт сковороды, тут раскрывает скорлупу, выливает содержимое.
— Ух ты! Как ловко! — восхищается Джин: — научите меня?
— Научу всему, что знаю и умею. — говорит Читосе: — ты все-таки моя кохай. А то вот выдадим тебя замуж за какого-то сумасшедшего бедолагу, а ты даже яиц пожарить не можешь.
— Что вы разгалделись с утра как сороки. — говорит Акира, появляясь на кухне и хватая чайник: — кофе где?
— Вот смотрю я на тебя, Акира и думаю. — говорит Читосе: — и как ты с утра встаешь такая вся красивая и непомятая.
— Уметь надо. — Акира заваривает себе растворимого кофе, отпивает глоток и морщится: — фу, гадость. Надо Сину кофе-машину купить. Сегодня и куплю.
— Сегодня?
— После того, как в интернат съездим, починим братика у Юки. Все хорошо, Юки? — спрашивает Акира, видя, как у той на глаза наворачиваются слезы.
— Спасибо, Акира-нээсан, спасибо вам. — говорит Юки.
— Ай, ерунда. Сама могла бы подойти к Сину и попросить. Он бы тебе в жизнь не отказал.
— Ага, если бы меня так попросили, я бы тоже не отказала. — встревает Джин и жмурится, ожидая неминуемой кары. Кары не происходит, и она успокаивается, открывает глаза.
— Не плакать! — говорит Акира и утирает слезинку в уголке глаза у Юки: — никто в моем гареме не плачет!
— А почему Майко-сан говорит что вы все — ее гарем, а Читосе-нээсан — говорит что это ее гарем? Чей это все гарем? — задается вопросом Джин.
— Как чей? — моргает Акира: — наш, конечно же. Хватит тут дурацкими вопросами задаваться, у нас уже завтра Игры начинаются, время одиннадцать, а вы на кухне все в одних труселях кофе пьете. Мы сейчас с Сином и Юки съездим и вернемся, а вы — дуйте на полигон, разминайтесь, мы вчера еще пару схем придумали.
— Опять! — роняет голову на руки Джин: — сколько можно тренироваться! Никакого веселья!
— Будешь слушаться команд — после Игр познакомлю тебя с Вико. И даже попрошу его тебе свою коллекцию показать. — говорит Читосе.
— Правда?! — вскидывает голову Джин.
— Правда-правда. — гладит ее по голове Читосе: — только будь умничкой.
— Балуешь ты ее. — ворчит Акира: — смотри, она тебе на голову сядет.
— Я пойду, Сина разбужу. — говорит Юки, вставая. Читосе смотрит ей вслед и качает головой.
— Что? — спрашивает Акира.
— Да ничего. Просто… насколько это безопасно, так вот человека расколбасить? Она ж теперь совсем изменилась… — говорит Читосе, переворачивая яичницу.
— Она и сейчас не изменилась. Она такая и была, просто скрывалась от всех. — пожимает плечами Акира: — и вообще, у меня диплом психолога, а у тебя — киношкола и курсы актерского мастерства. Я лучше знаю.
— Угу. — кивает Читосе: — то-то я вижу… улыбка до ушей с утра.
— Пфф… Юки! Поднимай этого ленивца и поехали! — Акира предпочитает не вступать в конфронтацию
