«Домой!»: Паша хорошо понимал, что может натворить в подобном состоянии.
Вещи он решил оставить в клубе, в конечном итоге, на будничные тренировки он планировал вернуться в любом случае. Ему сильно повезло, что Сергей и Артем тоже собирались домой, и Пашин уход нельзя было бы назвать внезапным.
Вне стен клуба разговоры о магии были строжайше запрещены, все торжественно поклялись, икая и покачиваясь, что «ни-ни» о чем-либо и кому-либо, особенно о происходящем в клубе. Дав эту пьяную клятву, компания вышла на улицу.
– Вот, скажи, Артем, ты любишь свою Дашу? – Сергей изрядно пошатывался, пожалуй, больше остальных.
– Люблю, регулярно люблю. И Наташу. А вчера и продавщицу из магазина напротив любил, – самодовольно отвечал Артем.
– Вот ты изменяешь своей девушке, а если она даже просто посмотрит на кого, ты бучу поднимаешь, ик… – Сергей споткнулся и едва удержался на ногах, – Вот. И как ты это объясняешь?
– Я – это я, а ей нельзя, – Артем выглядел так, будто рассказывал какую-то общеизвестную аксиому, спорить с которой нет никакой возможности, – Или ты предлагаешь размазывать сопли по всему лицу, узнав, что она там под кого-то легла? И потом стелиться ковриком, чтобы она тебя не бросила? Так ты это видишь?
Лучшая защита – нападение, давно известная пословица. И она сработала, Сергей растерялся, лишь что-то пробурчав в ответ. Он чувствовал, что прав, но Артем был слишком уверен, а Сергей слишком пьян. За него решил сказать Паша, доселе молчавший, все-таки он успел немного подружиться с Сергеем.
– Нет, пускать соплей не нужно, тут ты прав, – Паша пытался собрать мысли воедино, но мозг был затуманен хмелем, – Но… Но стоит быть честнее. Если она не изменяет, то и ты делай так же, или будь готов к тому же, что делаешь сам. Иначе нет смысла в этой ревности, будто она твоя собственность.
– Ой, ты уже не встревай, – Артем махнул рукой, – Ревности… А тебе что, будет приятно, если твою девушку будут иметь во все щели, а потом она придет к тебе и скажет, что любит только тебя?
– Нет, не будет. Только ты уходишь от вопроса, она изменила – плохо, ты изменил – хорошо. Это не нормально.
– А по-моему очень даже нормально, прям замечательно! – Артем был тверд как стена, – И что?
– Да, ничего, – Паша усмехнулся и замолчал.
Вдруг у Сергея зазвонил телефон, Паша и Артем тут же рассмеялись, так как знали, кто ему звонит. Скорее всего, это была его девушка, и сейчас ему предстояло оправдываться перед ней. Каким бы ни было отношение Павла к изменам, а вот в отношение «подкаблучничества» он был солидарен с Артемом, чего нельзя было сказать о Сергее.
– Дорогая, я уже иду… Нет, я не пьяный, – Сергей остановился на месте, чтобы как можно лучше сконцентрироваться на разговоре, однако ему плохо удавалось выдавать себя за трезвого.
Не менее десяти минут он понуро плелся за Артемом и Пашей, боясь отвести трубку от уха, чтобы не пропустить ни слова из той брани, что лилась на него оттуда. В ответ он лишь сопел и соглашался, боясь что-либо возразить. Так они и подошли к остановке, распрощавшись там.
Путь домой показался долгим, Паша окончательно измотал себя раздумьями о Диме, «Богатыре» и том, что может ждать его в будущем. Медлить было нельзя, Паша должен был успеть провести свой обряд до следующих выходных.
Добравшись домой, он устало рухнул в кровать, не желая больше ни о чем думать, даже о том, что утром его ждала головная боль и прочие радости похмелья.
На работе Паша уже в который раз был вынужден отказывать клиентам в поставке зелий, ссылаясь на то, что его поставщик бесследно исчез и лавочка закрылась. Паша и сам был не рад подобному положению вещей, ведь он терял значительную часть прибыли. А деньги ему были нужны. Он уже скупил около десяти грамм серебра у цыганок на вокзале, но этого было слишком мало для изготовления клинка. Впрочем, делать лезвие цельным, полностью серебряным, Павел и не планировал. Сердечник он уже изготовил из обычной стали, серебро же он планировал как-то наплавить поверх основного лезвия, не сильно заботясь о прочности получаемой конструкции, да и вообще, о возможности подобной операции.
В интернет-магазинах цены на подобные кинжалы были либо слишком велики, чтобы Павел мог себе позволить такую покупку, либо слишком малы, чтобы верить в то, что в товаре вообще есть серебро.
Что же касалось зайца, то искомое Паша планировал изловить в лесу, недалеко от деревни. Не в том, из которого он переместился в прошлое, а в другом, более обширном и диком лесу, что располагался в семи километрах от деревни. Там была легализована охота по лицензиям, имелись егеря, имелись и браконьеры. Одним из последних и планировал стать Паша, слушая рассказы деревенских охотников и рыболовов.
Варить зелья Паше не удавалось, ввиду отсутствия компонентов, зато практиковать магические действия на чердаке времени хватало. Получалось далеко не все, даже примерно понимая, что значит его символ, он был не в состоянии конкретно воздействовать на окружающее его пространство. Порой ему казалось, что манипуляции имеют результат, но всегда находилось какое-нибудь оправдание, имеющие рациональные корни.
Связано это было с тем, что Паша не пытался взывать к стихиям, а просто пытался сдвинуть с места камешек или, например, притупить чью-нибудь бдительность.
Мать была на кухне, суетясь возле плиты. Паша произнес нужное заклятье, используя ломаный древний язык, четко себе представил, чего он хочет от этих слов и вошел в помещение, специально зацепившись за дверной косяк. Мать, казалось, его присутствия не заметила. Он пристально наблюдал за ней, прохаживаясь по кухне, пока она, словно очнувшись, наконец-то не обернулась.
– Ты голодный, Пашка? – спросила она у сына.
– Нет, мама, – Паша пытался понять, вышло ли время заклинания, или же мать его не видела до этого просто так, – просто зашел.
– Просто так? – мать явно не верила, или не хотела верить таким ответам.
– Да, вот хлеба пожую, – Паша решил, что не зачем нагонять на себя подозрений, его и так считали, мягко говоря, не в себе.
– Так возьми в холодильнике колбасу, и огурчики там есть, – засуетилась мать, стремясь накормить сына.
– Не, мам, не хочу, я поехал уже, в город.
Паша развернулся и ушел, так и не сделав конкретных выводов о своей магии, а заодно и оставшись голодным.
Все-таки он по-прежнему боялся узнать, может ли он колдовать или нет. Ведь однозначность могла бы сломать уже устоявшуюся картину мира, где магия определенно была, была даже
