испанский и интер.
— Значит, по-русски тоже не понимаешь, — буркнул я на языке родных осин, и незамедлительно удостоверился в собственной правоте — пленник недоумённо прислушался и ничего не ответил.
— Короче, я к чему? — снова перешёл я на интер. — Не стоишь ты потери репутации… кстати, знаешь бородатый анекдот про шотландца Джона, который был строителем? Нет? Ну и ладно. Так что же с тобой делать? Бить, я так понимаю, бесполезно… все-таки уестествлять? Сам не хочу, хоть ты, братец, и весьма смазлив. Наверняка девчонкам нравишься… точно! Придумал! Посиди пока тут, никуда не уходи! — потрепал я вандала по щеке и поднялся на ноги.
И только повернувшись к бедняге Хавьеру спиной, позволил себе широкую ухмылку: мысль мне и впрямь понравилась. Да и старина Зигги — кстати, где он? — наверняка оценит, когда соизволит явиться. Задумка на грани гениальности, почти как с модернизированной вывеской. Которую, между прочим, неплохо бы уже вырубить нахрен, ибо хватит позориться. Ну и осмотреть ворота не помешает, а ну как этот бедовый всё-таки успел ещё что-то намалевать? Наверняка ведь не просто так целые сутки на размышления взял, наверняка какую-нибудь пакость придумал. От последней мысли у меня по спине пробежал целый взвод здоровенных мурашек, и я рванул к двери, едва не споткнувшись по пути до двух раз. И ещё один уже непосредственно о порожек. Но всё-таки выбрался на свет божий — снаружи окончательно рассвело, но сильно людней не стало — и с облегчением выдохнул: не успел! А ведь намеревался, судя по загадочному и довольно громоздкому, хоть и рассчитанному на удержание одной рукой, агрегату. В темноте и второпях я на него не обратил внимания, зато теперь рассмотрел во всех подробностях, и пришёл к выводу, что это… кустарный краскопульт с пневмоприводом и револьверным механизмом смены цветов. Ну надо же! Вот это верх инженерной мысли! Какие там, нафиг, баллончики! Тут приблуда посерьёзней! И ведь наверняка поддаётся модернизации, если такой целью задаться… например, отсюда вижу, что помпа ручная, примерно как в паяльной лампе. Наверняка не очень удобно, да и падает давление со временем, что не может не сказываться на качестве нанесения лакокрасочного покрытия… ладно, с этим потом. Главное, что ранее возникшая мысль чуть трансформировалась, причём в лучшую сторону — пожалуй, побью противника его же оружием. Думаю, разобраться с управлением будет несложно. А под шумок ещё и дополнительное представление устрою, типа, я случайно, по незнанию.
Какое-то время ушло на то, чтобы отыскать в куче хлама в дальнем углу бокса что-то, более-менее похожее на табличку, а именно, кусок пластиковой облицовочной панели. Тёмно-серой, но это как бы пофиг. Главное, в трофейной приблуде есть и белый, и жёлтый, и даже голубой с розовым. Хм, а ведь это стандартная палитра для цветных принтеров! Ну, кроме белого. Впрочем, и чёрный в наличии. И все в маленьких таких мензурках, смахивавших на дробовые патроны двенадцатого калибра. Осталось только разобраться, куда тут нажимать. Но этим я занялся в непосредственной близости от пленника, шуганув трущегося о его штанину Сигизмунда — надо же, явился! — и установив второй стул прямо перед ним. Каюсь, намеренно, ибо в процессе освоения гаджета окатил граффитчика и жёлтым, и голубым, и розовым. Последним даже рожу зацепил, тогда как предыдущими заляпал исключительно худи. По сути, самого превратил в бездарное граффити, но мне для первого раза простительно. Потом, проигнорировав возмущённые вопли Хавьера, уверенным движением переключил краскопульт на белый цвет и принялся выводить на пластике некую надпись, старательно шифруясь от невольного зрителя. От усердия даже губу прикусил, не забывая гнусно ухмыляться. И уже через пару минут развернул табличку текстом к заинтересованному лицу:
— Ну как тебе?
— Мля-а-а-а! — оценил Зигги, ткнувшись носом в первую букву и недовольно фыркнув — краска отчаянно воняла.
— А… что это? — невольно пригляделся Хавьер к табличке.
— Это тебе! — торжественно объявил я. — Знаешь, картинки с приколами про котов? Типа, фотка, а в лапах картонка с перечнем косяков: ел какашки из лотка, закапывал мышь в хозяйской кровати, доводил до белого каления шпица? Вижу, знаешь! А это вот твой приговор, — одарил я пленника лучезарной улыбкой. — Прикольно же?
— Да ты офигел, пендехо?! — возмутился парень. — Да меня же после такого! Тут даже слуха достаточно!
— Ну вот, а говоришь, не знаешь анекдот про строителя Джона, — усмехнулся я, аккуратно пристроив на коленях у Хавьера табличку, надпись на которой гласила, что обладатель оной вступал в противоестественные связи с овцой. Что характерно, на испанском и в предельно грубой форме, чтобы уж наверняка все заинтересованные лица поняли. — Но ты не переживай, у меня ещё вторая сторона есть, и она свободна. Пока. Кстати, а кого ты ещё предпочитаешь в качестве половых партнеров? Чита не подойдут, даже не уговаривай!
— Вот ты!..
— Не дёргайся, дружок, не дёргайся! — навёл я на бедолагу смарт. — Вот так! Улыбочку! Молодец! Всё, отдавай табличку! Ну-ка, не падай! — удержал я стул и легонько воткнул кулак Хавьеру в «солнышко». — Не хватало ещё, чтобы ты башку разбил! Кого я тогда шантажировать буду? Никакого понятия у людей, всё лишь бы нагадить!..
Со второй надписью возникла заминка, по той простой причине, что я имел весьма туманное представление о животном мире Роксаны в целом и колонии в частности. Пришлось залезть в сеть, но после этого дело пошло веселей: я испоганил ещё в общей сложности полторы таблички — чистую сторону первой и не поленился отыскать ещё один кусок пластика. Зато теперь у меня в смарте поселились целых четыре фотки окончательно скуксившегося Хавьера с четырьмя же независимыми компрометирующими надписями, из которых следовало, что оный Хавьер предавался греху не только с овечкой, но ещё и со свинкой, коровкой и — самое страшное! — собачкой породы болонка. Продемонстрировав клиенту фотки и для проформы поинтересовавшись, устраивает ли его их качество, я спрятал смарт в карман, снова устроился на стуле напротив пленника и вперил в него тяжёлый взгляд:
— Ну что, поганец, теперь поговорим серьёзно?
— О чём, пендехо?! — угрюмо буркнул тот.
— О твоей дальнейшей судьбе, омбре, — любезно пояснил я. — Как дальше жить-то думаешь? С этаким-то багажом?
— Да пошёл ты! — сплюнул Хавьер.
И упрямо тряхнул лохмами в разноцветных потёках.
— Эх, взять бы тебе, да уе… — отставить! — рожу начистить! — мечтательно вздохнул я. — Но нельзя. Будущих сотрудников принято сначала мотивировать, и только потом запугивать. В том числе и угрозой физического насилия.
— Чего?!
— Бить, говорю, тебя буду. За провинности.
— Да не! Я не об этом! Сотрудников?!
— А, вон ты о чём! — рассмеялся я. —
