Тем более, что никогда не понятно, что в голове у твоих торговых партнёров. Сегодня расплачиваются золотом, а завтра сталью. Да, поначалу дикие частенько использовали луки и арбалеты, чем вызывали насмешки и презрение у бродяг. Но всё чаще в их руках оказывалась настоящая мощная пневматика, всё чаще они демонстрировали уверенное владение ею. А потом внезапно оказалось, что и всякие электронные устройства им доступны. И выслеживают своих врагов из числа городских они не только с собаками, но и со сканерами. Короче, кое-кто в Вена-Полисе знал реальный уровень технологического развития обитателей Поля Чудес. А кто-то приложил к этому руку, или прикладывал, пока не сложил голову.
— Вот что, братья. Да, и сёстры. Я чувствую непонятную возню в предгорьях. — Шаш е ро стоял в большой пещере перед своими сокланами и объяснял текущий момент. — Вы все знаете, недавно какие-то уроды пришли к нам как к себе домой, а потом ушли также свободно…
— Не все, вождь! Кое-кого тут оставили! — Раздалось из толпы.
— Ты перебил меня, не делай так больше!
— Не буду, Шашеро, думал, вдруг ты просто забыл или протупил. — И лицо языкастого умника осветила бесхитростная улыбка человека, на которого нельзя злиться. Не идиота, но где-то близко.
— Так вот, уроды вернулись к себе, и мы их не догнали. Пусть не все, но ушли. И может так статься, что что-то унесли от нас. Значит наше. А еще они положили кучу наших братьев. Это как вам?
— Это хреново! Голяк! Западло! — Куча вариантов оценки произошедшего по сути сходились к одному: история с уродами не понравилась никому.
— Не, правда, вождь! Мы же к ним не ходим, какого они к нам пошли?
— Всех кончать! Увидел урода — убей!
— Стоп! Вы, кажется, забыли. Некоторые тупые уроды работают на нас. Таскают нам своё оружие, мульки всякие, обучалки… Их тоже валить? — Шашеро вынудил своих людей думать, к чему они были готовы, но лишь бы не слишком часто.
— Пусть приносят, а мы их потом того, к ногтю! И прикопать!
— Идиот, как он тебе следующие ништяки принесёт, если ты его сейчас прикопаешь? — И вот уже оппоненты начинают конструктивный диалог с применением подручных средств. Всё как везде, всё как всегда, когда на единице пространства концентрируется критическая масса настоящих героев. Итальянцы бы сейчас вели себя примерно также, но более элегантно. Соответственно своим костюмам.
— Да тихо вы! Вон тому кто-нибудь дайте по башке больно! Да не этому! А ладно, и вот этим двум добавьте, а то я далеко стою. — Раз, и снова установилась рабочая атмосфера. — Продолжаю. Убивать всех уродов пока не с руки, тех же торговцев трогать не разрешаю. Но и пускать к себе бродяг нельзя.
— А мы их и не пускаем! Да, они сами приходят!
— Надо снова организовать патрулирование территории.
— Патру… что?
— Обходы делать, чтоб чужаки не шлялись.
— И из других кланов чтоб не ходили? Кроты часто шнырять начали поблизости.
— И из других не пускать к нам без разрешения.
— А где обходы делать?
— Везде по границам ничейной земли. И особенно там, где их последний раз видели.
— А что, бродяги вернуться могут? Они на одно место по два раза не ходят.
— Есть у меня чувство такое, что им что-то надо.
— Знамо дело, надо. Хабар ищут. Ходют и ищут. Уже все перетрясли, уже и нет ничего, а всё ходют.
— Значит, что-то есть. Мусор очередной, нам ненужный, а им к какому-то делу потребный.
— Шашеро, а мож на Кротов ломанёмся? Вдруг они еще золота нарыли малёхо? Или вообще много!
— Я тебе ломанусь! Кроты наши, не в смысле, что наши, а нормальные люди. Не уроды.
— А чего они тогда не делятся с нами?
— А ты сам чего не делишься? Вона, мне вчера зажал рулет из кабанятины.
— Я это я. А Кроты… — И очередной философ ненадолго замолчал, подыскивая аргументы. — То золото, а то кабанятина, вот!
По давней традиции дикие проживали в естественных пещерах, приспособленных для проживания сразу после Большого Бабаха, и рукотворных подземных укрытиях. Идеи, что жить на поверхности удобнее, периодически приходили в их головы, но пока ненадолго. Многолетняя привычка прикрывать своё жилище от источников радиации многометровым слоем грунта так быстро не проходит. Во всяком случае у этого народа, отпочковавшегося сразу после Последней Войны. Серые обитали в системе пещер, где у каждого был свой как-бы дом — обжитая пещера или ниша. При этом они всё больше и больше времени проводили под открытым небом. Охота на расплодившуюся дичь или на бродяг, поиск полезных ископаемых вроде залежей старой техники или уцелевших складов с чем угодно… Что-то использовалось как сырьё и перерабатывалось, что-то было годным прямо сразу. Или условно годным. Под массами грунта без доступа кислорода некоторые продукты питания сохранялись на удивление хорошо. А уж если из-под земли выкапывался целенький контейнер с какими-нибудь чипсами или лапшой…. Свежеиспечёный кролик, да с довоенной лапшой быстрого приготовления — сказка!
Так что указание вождя отвлечься от поисков хабара или охоты и начать это, как его… патрулирование воодушевления не вызвало. Но Шашеро редко ошибается, вряд ли он стал бы требовать какую-то ерунду. Прошлый вождь плохо кончил со своими завиральными идеями насчет мытья рук перед едой.
Египтянин Бара Аббас строил свои планы, не зная о такой программе действий диких; Карло строил планы, не зная, что Бара хочет видеть его во второй своей экспедиции; Марчелло прикидывал, как самому влезть в такую авторитетную торговлю оружием, какую вел Карло. А Пепероник с Джузеппе вообще не могли думать ни о чём ином, кроме как о бое на Поляне — высокоуровневой арене, где Египтяне договорились на один бой Буратино. Причём, договорняк, но солидный и по оплате, и по статусу. Фабрика — это круто, это серьёзно. А уж Поляна — вообще топчик! Туда идут сплошь верхолазы или солидные люди, которые имеют кредиты, однако предпочитают сильно высоко не маячить по каким-то соображениям. Там даже драк среди зрителей не бывает. Хотя не факт, что этот момент идет в плюс арене.
Глава 8
Обязательства, которых не было
В этот раз Карло приехал к Кара Аббасу не в гости, а по делу, как деловой партнёр. Соответственно, не один, да и не приехал, если уж совсем точно — прилетел. Вдвоём с Пепероником они входили в апартаменты с мощной дверью. Карло подумал, что через эту же дверь он входил в свою новую жизнь. Или она началась раньше, когда он собрал
