погода, к моему сожалению, ожидалась ясная, и господство немецкой авиации можно было свести на нет только ночной атакой. Откровенно слабые ВВС Калининского фронта вряд ли могли серьезно противостоять люфтваффе, и я решил использовать их только в самые ответственные моменты операции.
Идея ночной дегазации местности, по самое некуда залитой ипритом и люизитом, вызвала у химиков бурю возмущения и массу вопросов, однако я остался непреклонен и, в конце концов, командиры батальонов химзащиты были вынуждены признать, что некоторые неудобства, связанные с плохим освещением, явно лучше, чем немецкие бомбардировщики, при свете дня пикирующие на дегазационную технику.
Вид местности со спутников производил на меня сложное впечатление. С одной стороны, немцы подошли к устройству полосы химического заграждения с большой тщательностью. Это меня не удивило — использовать иприт в качестве преграды для движения вражеских войск они неплохо научились еще в Первую мировую, а сейчас у них имелись в распоряжении куда более продвинутые в технологическом плане средства доставки — бомбардировщики с авиационными выливными приборами. С другой стороны, противник явно решил взять количеством вылитой на землю отравы, надеясь, что оно рано или поздно перейдет в качество. В чем-то немцы, конечно, оказались правы, но создать действительно сплошную непреодолимую полосу химического заражения у них все же получилось не везде.
На тщательную химическую разведку у приданных мне батальонов химзащиты ушел бы не один день, да и не дали бы немцы им эту разведку вести — за зараженной территорией они пристально наблюдали с воздуха. Мне, однако, ползать по местности с приборами химической разведки не требовалось. Спутники развернули перед моими глазами виртуальную карту с четко обозначенными пятнами иприта и люизита, имеющими разную окраску в зависимости от концентрации и типа отравляющих веществ.
Безопасные проходы в зоне заражения требовалось делать достаточно широкими, чтобы обеспечить через них ввод в прорыв основных сил Калининского фронта, а это многие десятки тысяч человек с техникой и артиллерией. Прикинув плотность зараженных пятен на разных направлениях и сопоставив эту информацию с конфигурацией немецкой обороны, я с помощью вычислителя выбрал оптимальные направления ударов танковых бригад. Следующим этапом стала прокладка маршрутов для батальонов химзащиты, которые должны были после нашего прорыва максимально быстро дегазировать местность и создать коридоры для прохода войск генерала Конева.
Озвучивая боевой приказ, я не стал объяснять командирам танковых бригад и батальонов химзащиты, как именно я пришел к принятому решению. Честно говоря, я ждал множества вопросов и возражений, но их не последовало. Как оказалось, причина необычайной сговорчивости моих новых подчиненных крылась в появлении в расположении штаба новых действующих лиц. Пока я осуществлял рекогносцировку местности, к нам прибыли люди товарища Берии. Нарком внутренних дел, видимо, решил, что столь важная операция не может проводиться без прямого контроля НКВД, и комиссар госбезопасности третьего ранга Судоплатов получил приказ прибыть в штаб оперативной группы, обеспечить должный уровень секретности и на месте оказать подполковнику Нагулину всемерное содействие в организации операции. Вот именно последнее, то есть «оказать всемерное содействие», похоже, и повлияло на командиров частей, задействованных в контрударе, и отбило у них всякую охоту обсуждать мои приказы — Судоплатова, в отличие от меня, здесь знали неплохо.
Мой бывший начальник прибыл, естественно, не один. Его сопровождала рота бойцов НКВД, в составе которой оказалось и две боевых тройки подполковника Лебедева с ним самим во главе. Похоже, у Судоплатова была и побочная задача — по возможности испытать в боевых условиях новый формат диверсионной группы. Честно говоря, я пока плохо понимал, какие задачи они собираются здесь решать, но думать об этом мне было откровенно некогда.
Первое химическое пятно встретилось нам почти в пяти километрах от немецких окопов. Танковые бригады шли единой колонной, иначе мне было бы не провести столько людей и техники через зараженную территорию. Головной и боковые дозоры я высылать не стал. По уставу, конечно, следовало бы, однако сателлиты подсказывали мне, что вокруг противника не наблюдается. Ну а просто так, ради спектакля, посылать людей купаться в иприте я не счел возможным.
— Колонна, стой! — я поднял руку, и ехавшая сразу за мной дегазационная машина АХИ резко остановилась, громко проскрипев тормозами. — Впереди сто пятьдесят метров дороги заражено люизитом. Начало пятна в семидесяти метрах отсюда. Расчету приступить к дегазации!
— Есть! — старший сержант, командовавший отделением обеззараживания, никаких вопросов задавать не стал, в отличие от его начальника.
— Товарищ подполковник, мы не провели химическую разведку, — подскочил ко мне командир батальона химзащиты. Если так расходовать реагент, хлорная известь закончится через пару километров.
— Хорошо, комбат. Возьмите пробы грунта и снега, но только быстро. Через пять минут машина АХИ должна приступить к работе.
— Кучеров! — выкрикнул командир батальона, подзывая бойца с прибором химической разведки. — Выдвинуться на восемьдесят метров вперед по дороге и взять пробы грунта!
— Есть! — боец, уже одетый в костюм химзащиты, махнул рукой второму номеру и, дождавшись его, быстро зашагал вперед по дороге, на ходу надевая противогаз и подсвечивая себе путь фонарем.
Через пять минут АХИ на базе трехосного грузовика ЗИС-6 двинулся к указанному мной пятну, а вернувшиеся разведчики расположились в стороне от дороги и приступили к проверке взятых проб. Впереди раздалось громкое шипение — форсунки дегазационной машины направили на дорогу струи подогретого раствора хлорной извести.
— Товарищ майор! — к комбату подбежал с докладом красноармеец Кучеров, так и не снявший противогаз. Остановился разведчик на приличном расстоянии от командира. — Местность заражена люизитом. Разрешите определить границы пятна!
— Отставить, — остановил бойца комбат, — Немедленно проведите дегазацию защитных костюмов.
— Есть! — боец скрылся в темноте, а комбат развернулся ко мне.
— Извините, товарищ подполковник, был не прав. Но как…
— Не нужно вопросов, майор, — комиссар госбезопасности Судоплатов оказался рядом с нами совершенно бесшумно, неожиданно появившись из-за остановившегося на дороге грузовика. — Просто выполняйте приказы. Остальное вне вашей компетенции. Вам все ясно?
На преодоление двух с половиной километров у нас ушло почти три часа. Дальше идти колонной было нельзя — немцы вот-вот должны были нас обнаружить. Танки, как источник наиболее громких звуков, мы оставили позади, но и работа автодегазаторов бесшумностью не отличалась.
Я вывел бригады к довольно обширному пространству, практически не зараженному боевой химией. В этом месте до немецких окопов оставалось меньше двух километров. Половина этого пространства была почти полностью залита ипритом, но между нами и полосой химического заграждения оставалось около семисот метров относительно чистой земли.
Здесь я планировал провести развертывание танковых бригад перед атакой. Главная проблема заключалась в том, что костюмов химзащиты на всех катастрофически не хватало, а посылать людей через
