что мы притащили его любимое лакомство. И если он сейчас не напряжётся, то не видать ему любимых пирогов. Жизнь без лакомства Цере была не мила. Как и без его подружки-белки.
Видели бы его сейчас родственники, то начали бы жаловаться всем демонам, что довели гордого демонического пса до такого состояния. Но что уж поделать, так поступала с существами выпечка. А за мою готовку и душу продать можно. Ха-ха. В прямом смысле. Было пару прецедентов.
Я вырвал язык, и Церя тут же начал над ним работать, хотя и не любил это. Одно дело работать с костями и совсем другое — с плотью. Но хозяин — барин, а я очень суровый барин.
Пока Церя работал над материалом, я даже не знал, чем себя занять. И всё же решил испечь пироги силы из оставшейся тушки. Пригодятся. Вдруг встречу ещё парочку оболтусов на своём пути, а готовить не из чего, а так силушка всегда при мне. Сила в пирогах! Новая единица измерения. Запатентовать, что ли?
Я понимал, что Церя кривился не только из-за работы с плотью, но и из-за того, что вместо человеческого он оживлял язык птицы. Птичий язык. А ведь его нужно приспособить на манер людей, чтобы были вкусовые рецепторы и не пропала человеческая речь.
Но Церя был экспертом в своём деле, хоть и не выглядел таковым. Кто заподозрит маленького щенка в навыках некроманта на уровне архимагов прошлого и настоящего? Вряд ли у кого-то даже мысль такая появится.
Когда он закончил, уже рассветало. Я успел сделать пироги как из птицы, так и из волков, чем ускорил подготовку языка. Мы с Сорой после обговорили нюансы по поводу подвалов, но пока не нашли им применение на ближайшее время. Только если перенести или открыть там личную Зону для ингредиентов, но это было чревато.
Хотя звучало заманчиво, но герои не глупы и будут постоянно чувствовать эманации от пекарни, а Сора ещё не в силах заглушить такое количество магии. Пока что.
Потом обдумаем, как лучше это провернуть. Церя даже поможет ей, если у него появится бесконечный доступ к волкам. Можно его даже на прогулку не водить. Будет сам резвиться… Мечты, они такие.
Ну а теперь позовём Ивана и торжественно вручим ему награду.
Ваня пришёл и в нерешительности остановился на пороге кухни, когда услышал мой зов. Мне же не терпелось скорее отдать ему то, что мы сделали. Интересно же, первый раз я возвращал языки, а не отнимал. Результат должен меня порадовать.
— Хозяин? — второй раз за ночь позвал меня Ваня, но в этот раз я весело улыбнулся, отчего помощник словно окаменел. Боялся, что где-то накосячил, вот только не мог понять где. Но я не стал его пугать больше положенного.
— Ваня, — позвал я его и поманил ближе. Церя устало улёгся под столом, но его нос постоянно шевелился из-за запаха пирогов. Ему хотелось быстрее сожрать всё, но Дон решил позлить щенка и пока спрятал от него еду. Их разборки всегда меня веселили. — Я хочу тебя наградить.
— Чем? — от этого Ване стало лишь страшнее, но я не стал больше ничего объяснять, потому что это было слишком долго.
Схватив язык со стола, я моментально оказался перед скелетом-помощником и засунул Ивану его в рот. Повар хотел заверещать, но подавился. Я даже подумал, что он сейчас поперхнётся своим же языком, но всё обошлось. Плоть начала прирастать к костям.
— Ну как? Достойная награда за твою преданную работу? — довольно спросил я Ивана, когда он высунул язык, теперь уже настоящий, а не иллюзорный, наружу.
— Эт-то, — заикнулся Ваня и тут же влил стоящее на столе растительное масло в себя. Я забыл убрать. И хорошо, что у помощника не было желудка. Слышал я, что от такого количества масла можно неделю провести на туалете. А Ваня был в восторге. — Я чувствую вкус! — но тут что-то пошло не так. — Позвольте мне, хозяин моих костей, заверить вас в своей горячей и воздушной благодарности! Я воспылал после вашего вмешательства! — я думал, что стало хуже, но на этом не закончилось. — Что есть творчество у поваров? Вкус! И он не должен вызывать фрустрации у отдельных индивидуумов и входить в когнитивный диссонанс с общей гносеологией чувств. Вкус не должен приводить к вариабельному декаденству эмоций.
От такого спича помощника у Дона и Цери аж рты приоткрылись в удивлении. А Сора натурально заржала.
— А я знаю, как это называется, Фер, — сквозь хохот решила просветить она, потому что я задумался, что же пошло не так с языком. — Птичий язык. Это когда речь перегружается терминами… Очень непонятно он стал говорить, но у него же натурально птичий язык. Ха-ха-ха!
Я спокойно выслушал Сору и кивнул. Ну, можно считать, что эксперимент удался. Вкусовые рецепторы восстановлены? Восстановлены. А то, что он начал говорить, как какой-то философ, было приемлемо.
— Нормально, — кивнул я, но посмотрел на восторженного Ваню и сказал суровее. — Но ты поменьше болтай, а то тебя никто не поймёт.
Ваня аж зажал руками рот и кивнул. А потом ещё раз кивнул. И ещё раз. Он начал напоминать болванчика. Разобрались и славно.
— Ты уже приготовил всё на завтра? — спросил я Ивана и получил ещё один кивок. Моя просьба была воспринята слишком серьёзно, но пусть будет так, а то Элеонора явно придёт ко мне с вопросом. Да и не мешало это в общем-то. — Тогда отдыхай. А вы оставайтесь тут и помогите с открытием. Мы с Церей погуляем.
Церя вскочил на ноги. Он знал, что после прогулки положена еда. И перестал притворяться, что устал от манипуляций с языком, которые проделал. Да и мы не спускались в подвал благодаря Соре. Она усилила стены, которые моментально впитывали любые лёгкие эманации, что очень удобно. Но сейчас такое было только на кухне и в подвале. В остальных помещениях это ещё не требовалось.
Хотел бы я сказать, что мы чинно и мирно отправились на прогулку с Церей, но всё было не так. Я даже захотел напялить поводок на безрассудного щенка, так сильно он спешил в свой излюбленный парк. Пару раз Церя уронил проходящих мимо жителей, которые торопились на работу. Но они не спешили так, как Церя, которого ждала белка. Ну а что поделать.
Я сказал, что он только немного
