Решив их потроллить, достал гитару и начал тихонько перебирать струны. Центр студенческой группы стал неумолимо приближаться ко мне, якобы совершенно случайно. Поток любопытства вырос просто до неприличных размеров.
Подождав, пока они приблизятся настолько, чтоб меня было слышно, я запел «песенку студента», просто заменив названия стран.
«Во далёкой стороне, на чужой планете
Предстоит учиться мне в университете»
После первых слов гомон начал стихать, и допевал я уже в абсолютной тишине. Стоило мне закончить, как студенты захлопали и засвистели. Самыми смелыми оказались девушки, и я был атакован стайкой прелестниц, интересующихся буквально всем. И как меня зовут и сколько лет. Куда я еду, чья это песня, настоящее ли оружие, и вообще есть ли у меня девушка. Я отвечал на вопросы, избегая конкретики. Что лет шестнадцать, еду учиться. Нет, в столицу. Да, оружие настоящие. Нет, подержать нельзя. Да, совсем. Песня моя, вакансия девушки свободна. На просьбу ещё спеть охотно откликнулся.
В ближайший час перрон превратился в мой концертный зал. Народ всё подтягивался и подтягивался. Студентов было огромное количество. Все старались приехать на учёбу пораньше, занять лучшие комнаты в общежитии, купить все нужные вещи и отметить начало учебного года. Студенты во всех мирах и цивилизациях одинаковы. Даже у метано-дышащих альфа-центавриан, по-моему, всё происходит точно так же.
Концерт окончился с приходом поезда. Все заметались в поисках своего багажа, для удобства сваленного в одну кучу. Но до подхода состава все всё нашли, подняли лежащее, уронили стоящее и приготовились штурмовать вагоны.
Я пропустил толпу вперёд, не люблю толкаться локтями. Однако попытку сесть пресёк проводник, заявив, что с оружием мне в поезд нельзя, поскольку я ещё слишком мал, а то, что я форму нацепил, для него ничего не значит. Все мои возражения он отметал с ходу, документы смотреть отказывался. Спор прервал рык из тамбура.
— Да отстань от него уже. — Проводник аж присел. — Давай руку, боец.
Ухватив меня за протянутую руку, берсеркер буквально выдернул меня с перрона в вагон, как морковку из грядки.
— Здорово, земеля, — пробасил зверолюд. — Шо, совсем гражданские штафирки одолели?
— Так точно, — отрапортовал я, заметив погоны вахмистра.
— Да не тянись, ворон, не на плацу, — поморщился зверолюд. — Десятник Девятой специальной егерской бригады Пахом Зуев. И можно просто по имени, в отпуск я еду.
ППД бригады было полутора сотнях километров от нашей крепости. В масштабах Сибири действительно земляки. Егеря девятой специальной выполняли роль спецназа Империи. И если обычно унтер-офицер командовал сотней, то у них только десятком. И профессионалами они были отменными. Специализировались на рейдах в глубокий тыл противника с целью разведки и диверсий.
— Почту за честь, — слегка поклонился я.
— У тебя какое место? А то давай попросим соседей махнуться с тобой. С этими гражданскими ни поговорить, ни выпить.
Мысленно содрогнувшись от перспективы пить на равных со ста пятидесяти килограммовым берсеркером, состоящим из одних мышц, костей и непробиваемой шкуры, я поспешил отмазаться, ссылаясь на малый возраст.
— То-то я смотрю, ты совсем мелкий, — огорчённо прогудел медведь. — Слышал о тебе. Чжан Бэй, ваш капитан, хлопотал, чтоб оставить тебя в отряде. Ох и орал он тогда на чинуш из Службы Надзора. Мы как раз по вызову на твоего дендроида туда приезжали. Да, велика Сибирь, а выпить не с кем, — сокрушённо, но не логично закончил он.
Разговор был прерван появившимся начальником поезда, вызванным возмущённым проводником. Переговоры взял на себя Пахом. По его словам, я был геройский герой, ломающий монстров пачками, а нежить бьющий вообще без счёта. И такому герою никак нельзя без оружия. А что молодой, так повзрослею ещё. И раз мы два таких героя и молодца, можно ли нас в одном купе поселить? Начальник проверил мои документы, посмотрел билет и дал указание проводнику поселить нас в отдельное купе, чтоб никто не мешал.
Довольные таким исходом, мы отправились заселяться. Я получил бельё, выложил пакет с пирогами, тут же реквизированный медведем, и повесил гитару на крюк. Чую, она мне ещё понадобится сегодня.
Не прошло и часа с момента отправления, в коридоре начался шум. Судя по голосам, кто-то кого-то искал и ошибся номером. Выглянув, я увидел знакомых девушек, которые стояли у купе, где должен был ехать я. Спросив медведя, не будет он против, если к нам присоединятся девушки, от чего тот заметно оживился, я вышел узнать, не меня ли они потеряли. Судя по обрадованным лицам, искали именно меня, и еще раз извинившись перед потревоженными пассажирами, я всех пригласил к себе
Увидев в купе громадного берсеркера в форме, девицы стушевались. Теперь пришла моя очередь расписывать достоинства медведя. Нежить в моём рассказе умирала стоило только Пахому показаться на горизонте. Враги с плачем разбегались, а их жёны пугали его именем детей. А он наносил добро и причинял справедливость во имя Империи, попутно спасая красавиц из плена и вынося детей из горящих домов.
Короче, к концу моего рассказа девчонки вовсю строили ему глазки, а одну из них, тоже медведицу, он сам пожирал глазами. Рассадив всех по местам, засунул Пахому под бок так понравившуюся ему берсеркершу, сам я уселся по центру в окружении девушек и спросил, что будем делать.
Естественно, поступило предложение мне сыграть. Отказываться я не собирался и, взяв гитару, стал выбирать песню. Решив ещё больше расцветить героический образ медведя, песню я выбрал соответствующую.
«Батальонная разведка,
Мы без дел скучаем редко.
Что ни день, то снова поиск, снова бой»
Медведь даже не дышал, пока звучала песня. Когда я закончил, то увидел глаза, смотрящие на меня в упор. И только через секунду понял, что Пахом просит переписать слова и ноты.
У девчонок нашлись ручка и блокнот. Я не только написал слова, но и примерно накидал, как ставить пальцы на грифе. Медведь во что бы то ни стало захотел научиться играть её сам. Ну, если учесть, какими сияющими глазам смотрела на него медведица, желание было вполне понятное.
Так мы и ехали дальше. Кто-то приходил, кто-то уходил. Народу в купе набилось битком. Устав петь, я дал гитару следующему с условием не поломать. А сам вышел подышать в тамбур. Там-то меня и поймали две улыбчивые сестрички-близняшки лет девятнадцати.
Возвращался в купе я уже поздно ночью, вымотанный донельзя. Девочки оказались опытным, умелыми и явно такое проворачивали не единожды. По-другому добиться такой синхронности нереально. Там, где меня выручала эмпатия, они брали мастерством исполнения.
