Дверь за их спинами тут же захлопнулась, и оба теперь свысока рассматривали застывшего Буку. Причем в глазах капитана появилось совершенно новое выражение.
Интерес. Живой, неподдельный – полная противоположность тому равнодушному взгляду, который до сих пор доминировал на его осунувшемся бледном лице.
– Ну? – произнес капитан, обращаясь к сталкеру. – Ты уверен?
– Он, – хрипло сказал сталкер, сверля Буку взглядом маленьких острых глазок. – Это Бука.
– Тот самый, значит… – задумчиво проговорил капитан.
Бука медленно поставил кружку на грубо окрашенные доски. Это было то, что Маус называл веским словом «попадос»: похоже, он действительно попал. И попал конкретно: шансы выбраться из комендатуры в Большой мир таяли с каждой секундой. Собственно, их, шансов, уже не осталось. Все-таки, прав был Маус: гнида он, этот Попугай. И, видать, гнидой и сдохнет.
– Что-то не верится, – покачал головой капитан, разглядывая задержанного, как диковинного зверька. – Это за этого парнишку миллиард давали?
– Миллиард баксов, – уточнил Попугай, и глаза его неприятно сверкнули. – Причем только за голову. За тело давали еще десять миллионов – это уже институтские. Понимаете, к чему я это?
– Не совсем.
– Заказ на голову сняли, – пояснил Попугай с плохо скрываемой досадой. – Уж не знаю, кто там был готов раскошелиться – поговаривают, что сами Хозяева…
– Вранье, никаких Хозяев не существует, – отрезал капитан.
– Ну да, ну да, – промямлил Попугай. – В общем, охота на паренька мал по малу сошла на нет. Повезло ему.
Бука с ненавистью посмотрел на Попугая. Это ведь он, подонок, растрепал тогда о нем и его группе! Обещал же молчать – и сдал, падла! Продажная шкура, одно слово – наемник.
– Так вот, – продолжал сталкер. – Основной заказ сняли, но второй-то остался.
– Так-так… – оживился капитан.
– Ага, – кивнул Попугай. – Институт все еще хочет заполучить его.
– Живым или мертвым? – быстро спросил капитан.
Глазки его забегали, словно подсчитывая что-то в уме, продумывая ходы и подчищая противоречия в документах. В этот момент Бука ощутил себя самым натуральным мясом. Именно так – радиоактивным мясом на продажу. У институтских такой товар идет нарасхват. Говорят, в лабораториях всегда дефицит материала для бесконечных опытов. И сколько бы ни тащили туда артефактов, живых и мертвых мутантов – их всегда будет недостаточно, чтобы проклятые яйцеголовые пресытились, наконец, материалом, удовлетворили свои бесконечные амбиции. Говорят, в Институте и его филиалах идет настоящая грызня за открытия и сенсации, и большинство Нобелевских лауреатов последних лет взращены на крови сталкеров, добывавших для них ценные образцы.
Осознавать, что ты сам станешь одним их таких образцов, было страшно. Среди сталкеров ходило немало историй о том, что же в действительности происходит в закрытых лабораториях Института. Рассказы эти были слишком жуткими, чтобы поверить в них, но именно сейчас перед глазами возникли те самые картины…
– У меня есть серьезные выходы на администрацию Института, – говорил, между тем Попугай. На старого знакомого он даже не смотрел. – Я выполнял для них кое-какие заказы, так что мне доверяют. Думаю, можно будет тихо передать материал им, вопрос с переводом денег тоже отработан. Главное, подчистить следы в комендатуре – чтобы не было лишних вопросов.
– Это будет непросто, – заметил капитан.
– Но это необходимо, – нахмурился Попугай. – Представляете, сколько народа захочет залезть в долю? Не факт, что нас с вами вообще не отодвинут в сторону.
– Это точно, – хмуро сказал капитан, уставившись в стену. – Я что-нибудь придумаю.
– Было бы неплохо, – быстро сказал Попугай. – Если дело выгорит, то профит – пополам.
Бука чуть не взвыл от бессилия и жалости к себе самому. Складывалось ощущение, что его судьба находится в руках этих двоих, и судьба это, по сути, решена. Это было не просто неприятно – от этого кровь стыла в жилах. Еще немного – и воля его будет сломлена, как у барана, которого тащат на убой… Впрочем, оставался последний шанс на то, что его не превратят в овощ, и он сможет договориться о более-менее гуманном обращении.
– Сообщите обо мне Антонову! – сжав кулаки, крикнул он.
Но два «бизнесмена» от Зоны, казалось, не замечали его, сжавшегося у их ног: теперь он стал для них лишь «материалом», говорящей разновидностью хабара.
– Он ученый, из Института! – отчаянно крикнул Бука, вскакивая на ноги, подаваясь вперед.
Мощным толчком Попугай отправил его к противоположной стене. Бука кубарем отлетел в угол, понимая, что бессилен против этого крепкого, закаленного в боях и драках мужика. А был еще и капитан…
Он уже был готов смириться, умолкнуть и замкнуться в себе, когда, словно по наитию добавил, уже тише:
– Он даст лучшую цену…
Попугай замолчал, посмотрел на Буку, прищурился, вспоминая:
– Как ты сказал? Антонов?
– Да, он доктор наук, руководитель отдела… – Бука нервно облизал губы. Больше всего он сейчас боялся, что оборвется эта тоненькая нить общения – пусть даже с тем, кто был сейчас его смертельным врагом. Пока говоришь с врагом, остаются минимальные шансы выцарапать себе спасение.
– Это который Антонов? Лысый, что ли, тот, что был с вами в баре? В «Сталкере»? Так он жив еще?
Буку перекосило от ненависти: у него еще хватает наглости задавать такие вопросы! Благодаря этой продажной шкуре едва не гробанулась вся группа, а он… Впрочем, сейчас стоило взять себя в руки и отвечать по существу. Ведь только Антонов мог подарить ему шанс на нормальный исход всей этой мерзкой истории.
– Тот самый, – отрывисто сказал Бука. – Он предлагал мне пройти исследование в Институте. Денег обещал.
– Он из какого филиала? Отдел? – быстро спросил Попугай.
– Я не знаю…
– Ладно, выясним, – нетерпеливо оборвал его сталкер, перевел взгляд на капитана. – Может, его дружок, действительно замолвит словечко. Главное, чтобы это не оказалось подставой. Но надо что-то решать с его статусом. Лучше, чтобы он вообще никогда в комендатуре не появлялся. Вы меня понимаете?
– Пойдем, – сказал офицер, подталкивая сталкера к двери… – Надо кое-что обсудить…
Постучал кулаком в дверь. Та щелкнула, приоткрылась, показался настороженный часовой. Попугай вышел первым. Капитан задержался на несколько секунд, выразительно глядя на задержанного.
– Вот видишь, – беззлобно сказал он. – А ты говоришь – «амнезия»…
Глава четвертая. Откровение
Оставшись в одиночестве, он некоторое время приходил в себя. Затем вдруг в ярости треснул кулаком по доскам настила. Его охватила запоздалая злость – на самого себя, малодушно спасовавшего перед этими монстрами в человеческом обличье. Конечно, можно пенять на неопытность, на то, что он – темный забитый звереныш, выросший среди мутантов и аномалий и понятия не имеющий о сложностях, царящих за пределами привычного мира. Но все это – лишь жалкие оправдания трусости.
