Обглодает же, парой укусов снимет с меня кожу вместе с мясом, а потом с хрустом вопьется в кости.
Крэнк! Твою!..
Боль залила мои внутренности океаном вулканической лавы.
Я дернулся, попытался извернуться. Увидел перед лицом врытый в землю замшелый рыжевато-красный булыжник. Оружие, блин, пролетариата! Единственное мое оружие! Я еще дернулся, выдирая из-под ступни голема свои волосы, немного изменил положение тела, так, чтобы иметь возможность дотянуться до камня. Упер в грудь голема колени, высвободил левую руку, впился в спасительный камень и вывернул из земли. Весил он килограммов пять, но мне этот вес казался детским.
Я размахнулся и тюкнул голема в голову изо всех сил. Оружие пролетариата сработало — голем завалился на бок. Я вскочил, в глазах было красно от боли. Ни рычать по-джорекски, ни орать не было сил. Голем поднялся стремительно: ну да, ему-то что этот удар — просто сбил с ног.
Я попытался зарычать, но услышал только хрипы — ребра пробили легкие, черт, немного мне осталось до потери сознания, но эту тварь я успею прикончить раньше!
Голем ринулся на меня. Включилась программа «забить Джорека кулаками».
Средневековый терминатор, дьявол его забери! Однако надо признать — терминатор весьма действенный. Есть программа — убить, и он выполняет ее, как умеет, а умеет, прямо скажем, неплохо. Крепко же насолил Алой Пасти Джорек.
Правый кулак поршнем пошел вперед. Я выставил свой булыжник, сжимая его обеими руками. Удар был чудовищный, я еле удержал свою каменюку. Раздался хруст, в траву плюхнулось что-то тяжелое. Голем покачнулся — и я увидел, что он лишился руки до половины локтя.
Ха! Гранит все-таки покрепче закаленной глины!
Голем снова пошел в атаку, программа была та же — и я снова подставил гранитный булыжник под удар. Теперь голем остался без обеих кистей, и его директивы дали сбой. Он замер — словно обдумывал ситуацию. Я налетел, ударил острым краем камня по голове, сбил в траву и начал молотить, крушить в труху бугристую голову. Бил и бил, сплевывая кровью из пробитых ребрами легких, молотил, орал и снова бил. Опомнился, когда от башки голема остались мелкие обломки — и железные, мастерски откованные острозубые челюсти с каким-то рунным клеймом.
Голем не шевелился.
Похоже, средневековый процессор был все-таки зашит в его голову, а не, скажем, в грудь или задницу. Когда найду конструктора этой мрази, я его спрошу, по-доброму, подвесив головой вниз над котлом с расплавленным свинцом, куда же он вшивает средневековый аналог «Пентиума» и портативный атомный реактор.
Я убил голема. Я, не Джорек, сломавший свой меч, я, Тиха Громов.
А хорошо, что зубки у мальчугана не из серебра. Мне бы хватило пары легких укусов.
«В прошлой жизни бастард Лис был везуч… на диво везуч. Возможно, ему повезет и сейчас».
А ведь повезло, мэтр Флоренсий! Повезло!
— Лежи, Арнольдушка… — прохрипел я. — Приказ «Скайнета» — спать.
Я бросил взгляд на солнце, давно перевалившее за полдень, отковылял в тень и сам прилег на травке, положив рядом спасительный булыжник. Поломали меня изрядно. Ребра, пробитые легкие, кажется, лопнувшая селезенка. Остается положиться на регенерацию Джорека.
Я закрыл глаза, чувствуя, как в моем новом теле начинается работа. Сердце уже стучит ровно, поломанные ребра распрямляются, словно под пальцами невидимого костоправа, боль постепенно утихает…
Я не заметил, как погрузился в забытье. Но прежде пришла мысль: голема оставили для проверки. Если он убьет меня — нечего и горевать. А если я выживу — значит, неведомые кукловоды могут использовать меня для своих целей. Лучше бы — выжил. Кукловодов я найду, умно, не дуриком с бухты-барахты, а кое-как обжившись в этом мире и поняв законы игры, которую со мной ведут. Найду — и сделаю им кое-что нехорошее. Я — не Джорек, я из другого века, из другого времени. Я умнее и цепче. Думаете, что управляете мной, да? А вот хрен, вы еще узнаете у меня места зимовки раков!
* * *
Я мчусь по лесу… Огибаю кустарники, подныриваю под ветки… Ощущение величайшей свободы пылает в груди… Ночь, но я вижу, как днем. У меня нет рук. У меня лапы. Тяжелые рыжие лапы едва касаются земли… Выбегаю на поляну. Полная луна очертила световой круг под деревом. Там меня ждет… девушка. Длинные волосы едва запахнули ее наготу… Страх в ее глазах… Прыгаю на нее и смыкаю челюсти на шее.
* * *
Я проснулся в полдень следующего дня абсолютно здоровый и зверски голодный. Я лежал, вдыхал терпкий запах листвы, а в моей голове бесконечным рефреном звучали одни и те же фразы:
«Двигайся вдоль границы Корналии, затем садись на корабль и отплывай в Вермор. Торопись! В корчме Азартота тебя будет ждать мое послание. Торопись, мой старый друг, ибо время пришло. И не вступай в границы Корналии, если тебе дорога твоя жизнь».
Их повторял женский голос, обладавший приятной хрипотцой. Тот самый, что чудился мне в мире Земли. Первый голос.
Я проснулся с воспоминанием, с программой действий, которую заложили в меня неведомые кукловоды, понимаете?
Зверски хотелось есть и так же сильно — пить.
Я поискал своим чутьем и засек ближайший ручей. Выхлебал, наверное, не меньше литра воды — жадно, фыркая и отдуваясь. Затем умылся и наполнил флягу. Рассмотрел себя в воде: под глазами Джорека залегли темные пятна. Все-таки регенерация изматывает, и силы нужно восполнять. Ладно, корчма Азартота ждет меня! Там есть жареное мясо. И пиво. И много-много сна. Все, что требуется усталому путнику.
Разыскал свои вещи в кустах, нацепил скатку. Мельком глянул на останки голема, долго смотрел на сломанный меч — клинок и рукоять. Что с ними делать — взять для перековки или выбросить и купить новый меч? Да, оружие в средние века стоило недешево, но средства у меня, как будто, есть. Черт с ним, возьму. Хотя оружие, что подвело в битве, лучше продать. Подвело раз — сделает так и снова. Но я хозяин рачительный, так что — возьму, а там видно будет.
Я бросил рукоять в мешок, кое-как сунул обломок клинка в ножны и привесил их к поясу. Затем подумал — и, обмотав край обломка куском ткани, отпилил проклятый хвост волос под самый корень, после чего закопал его под корнями дерева. Нельзя оставлять на виду отрезанные волосы в мире, где очевидную роль играет магия. Даже я, простой парень Тиха, знаю, что через волосы можно навести замечательную порчу.
Без дурацкого хвоста и дышалось легче.
Небо было пронзительно синее. Солнце сияло, как натертая золотая монета. Я напялил шляпу и, попросив Джорека указать мне кратчайший путь к корчме Азартота, отправился в путь. В глубину леса, в чащобу.
