Регина сдернула с правой руки гловлетту и запустила растопыренную пятерню в волосы, рассчитывая таким образом хоть немного привести в порядок прическу. Но пальцы накрепко застряли в слипшихся волосах.
– Что с моими волосами? – болезненно скривилась Регина.
Чем вновь повергла Хамерхаузена в смятение.
– Ничего особенного, – соврал он почти без зазрения совести. – Спутались немного во сне.
Регина дернула застрявшую в волосах руку.
– Немного?
– Самую малость.
– Ты считаешь меня идиоткой?
– Нет. – На этот раз Хамерхаузен был абсолютно искренен.
– Ну, и что мне теперь делать? – в отчаянии всплеснула свободной рукой рыжая.
На этот вопрос у Хамерхаузена ответа не было. Он вообще понятия не имел, как подходить к такого рода проблемам. Поэтому он попытался вернуть разговор в более удобное для него русло.
– Нам пора возвращаться, – сказал Хамерхаузен.
Регина посмотрела на него так, будто именно он был виновником всех ее бед, начиная с проваленной контрольной по математике в третьем классе.
– В таком виде?
Рамон почувствовал злость на эту пустую, бесчувственную девицу.
– Пожалуйста! – Он взмахнул рукой, как будто указывая на некий вполне материальный объект. – Можешь умыться, принять душ, почистить зубы, вымыть волосы, сделать макияж… Что там у вас еще принято делать по утрам?
– У вас – это у кого? – осведомилась Регина.
– У вас – это у баб, – ответил Хамерхаузен.
– О как! – Брови девицы взлетели к середине лба.
– Да вот так. И имей в виду: бабе никогда не стать рамоном!
Лицо Регины полыхнуло гневом. Но голос ее стал холодным, как вода на самом дне лесного озера.
– Отвернись.
– Что? – растерялся Хамерхаузен. – Зачем?
Регина вытащила руку из спутанных волос и рывком поднялась на ноги.
– У нас, у баб, по утрам принято облегчаться. Вы, рамоны, должно быть, вообще никогда этого не делаете.
Хамерхаузен стиснул зубы – он снова угодил впросак. Сказать ему было нечего, поэтому он молча крутанулся на каблуках.
«Ничего, ничего, – твердил он про себя. – Осталось недолго». Как только они выберутся из Усопья, он сядет в квад Рыжего Праттера и обо всем забудет. И больше даже не взглянет в сторону этой ядовитой бабы. Пускай эти идиоты из Войвода, позволяющие бабам ездить вместе с ними в пампу, сами с ней разбираются. А Виир Хамерхаузен даже имя ее забудет. Как там, бишь, ее зовут?.. Раиса?.. Мелиса?..
– Я готова!
Хамерхаузен медленно, с демонстративной неохотой, обернулся.
Регина успела сделать не только то, про что говорила. Она еще умылась и волосы как-то умудрилась расчесать. Не идеально, но почти восстановив первоначальную форму прически. Она смотрела на Хамерхаузена, улыбаясь, словно ждала одобрения. Как будто и не было между ними никакой ссоры.
– Ну, в общем, нормально, – кивнул рамон.
– И все? – удивленно вскинула брови Регина.
Хамерхаузен прикусил губу. Довольно-таки больно прикусил.
– А что еще?
– Ладно, – снисходительно махнула рукой Регина. – Проехали.
Хамерхаузен хотел было сказать, что ничего подобного. Ничего, мол, они не проехали. Что он сказал именно то, что хотел сказать. То, что следовало сказать в данной ситуации. И никто не вправе требовать от него большего. Потому что…
Его мысли прервал раздавшийся внезапно вой.
Протяжный, густой, он плыл над покрытой туманом водой, не затихая, а будто растворяясь в ней.
Хамерхаузен понятия не имел, что за зверь мог издавать подобные звуки. Но и без того кровь стыла в жилах при одной только мысли о том, что тварь эта находится где-то неподалеку. И, быть может, чует запах твоего страха, который представляется ей восторженно-аппетитным.
Регина быстро присела на корточки. Как будто боялась, что ее могут увидеть.
– Кто это? – спросила она полушепотом.
Хамерхаузен молча глаза закатил – зачем задавать вопросы, на которые не существует ответов?
– Давай уйдем отсюда, – предложил он.
– Давай, – не раздумывая, согласилась Регина.
Ей не нравился этот клочок суши, затерявшийся где-то в тумане, вокруг которого бродят неведомые звери с очень неприятными голосами.
Порыв ветра ненадолго отогнал в сторону клубящийся над водой туман. Черная, будто лаком покрытая гладь воды была неподвижна, как крышка рояля. И вдруг по воде пробежали три небольших волны. Одна словно старалась догнать другую. Хамерхаузен не увидел, а странным, необъяснимым образом почувствовал, как в глубине скользнуло какое-то большое змееобразное тело.
Рамону сделалось не по себе.
Быстро глянув по сторонам, он приметил неподалеку куст с прямыми ветками в два пальца толщиной и высотою в рост человека. Ветки были покрыты красноватыми листьями необычной формы, похожими на две сведенные вместе лестницы. Кое-где между листьями висели грозди крупных, темно-фиолетовых ягод.
Сломав одну из веток у основания, Хамерхаузен дважды пропустил ее через сжатый кулак, чтобы очистить от листьев и плодов.
– Ты что задумал? – с подозрением посмотрела на него Регина.
Хамерхаузен ничего не ответил. Пусть сама догадается. Или перестанет корчить из себя бывалого рамона, которому любая лужа по щиколотку.
Подойдя к берегу, Хамерхаузен опустил палку в воду. Палка погрузилась сантиметров на пятьдесят, прежде чем уперлась в дно.
Виир отошел на несколько шагов в сторону и снова сунул палку в воду. Здесь глубина составляла что-то около семидесяти сантиметров.
Хамерхаузен многозначительно посмотрел на Регину.
Будто оправдываясь в чем-то, рыжая развела руки в стороны.
– Как мы вчера тут оказались? – спросил Хамерхаузен.
Вопрос, разумеется, был риторическим. Но Регина на него ответила:
– Не знаю. Темно было. Но уж точно не по колено в воде.
Хамерхаузен это и сам помнил. На последнем отрезке ночного пути, перед тем как они приняли решение остановиться, под ногами что-то хлюпало. Но это скорее была жидкая грязь, нежели вода. Пару раз вода заливалась ему в ботинки. Но не более того.
– А с какой стороны мы пришли? – задал новый вопрос Хамерхаузен.
– Сам не помнишь? – вопросом на вопрос ответила Регина.
Хамерхаузен почесал пальцем висок. Рамону страшно не хотелось в этом признаваться, но он чувствовал себя потерявшимся в пространстве. Прежде с ним такого никогда не случалось. Но здесь, в этом, твердь его, Усопье, все было не так. В смысле, неправильно. Ночью на небе не было видно ни звезд, ни луны. Сейчас не видно солнца. Невозможно было даже примерно определить его местоположение. Туман, что ли, был настолько густой? Или солнце сегодня вообще не взошло?
Откуда же тогда шел свет?
Бред полнейший!
