Не прошло и часа, как Удальцов, напичканный полученными сведениями, брел по ночному лесу в сторону базы разведгруппы. Ему предстоял долгий переход, и тратить время на отдых не хотелось. Дойдя до возвышенности, Николай обернулся. Вдали, в нескольких уже пройденных им километрах, сияла своим электрическим заревом вражеская зона. Зона невероятного зла. Разведчик заставил себя отвернуться и продолжил свой путь. Даже теперь до него доносились крики и могучий нечеловеческий вой из клеток. Он вспомнил зеленых тварей, и что-то невольно сжалось у него внутри.
Николай до сих пор чувствовал объятия, которыми наспех обменялся со своими товарищами, чувствовал щемящую боль расставания в груди, но понимал, что это необходимо. Задуманное ими предприятие было чрезвычайно дерзким и рискованным, а полученная в случае успеха ценная разведывательная информация обязательно должна была уйти в Центр. Поэтому он шел сейчас по ночному лесу, до боли напрягая глаза, чтобы вызвать ночное зрение и добраться до своих. До рации.
Идея была настолько наглой, что Степан долго не мог поверить своим ушам. Конкин твердо верил в успех. Он еще раз проверил тщательно упакованный сверток с эсэсовской формой и оружием, разделся догола и привязал к голени нож. Пошел к воде, но обернулся и, неловко помявшись, протянул Коловрату руку:
– Ну, если что, – он тихо вздохнул, – не поминайте лихом. Нашим все расскажешь, Степан…
– Не каркай, – торопливо шепнул Коловрат. – Все будет хорошо! Ну, давай! Все по договоренности.
Конкин молча кивнул и, не оборачиваясь, пошел в воду. Вошел тихо, не издав ни единого всплеска, погрузился и, взяв в рот соломинку, тихо поплыл вниз по течению. Проводив его взглядом, Коловрат растворился в прибрежных кустах и тихо пошел вдоль речушки.
Для того чтобы все прошло гладко, им пришлось обойти немецкий объект кругом, описав петлю так, что пришлось скрытно преодолеть несколько километров, да еще и подняться на километр вверх по течению. Теперь Конкин плыл по течению неглубокой речушки, снаряженный формой, оружием и знанием немецкого – набором, который должен был помочь ему, изобразив из себя рядового эсэсовца, проникнуть в сердце концентрационного лагеря. Коловрат должен был ждать его с другой стороны, ниже по течению. Туда он и спешил сейчас, осторожно двигаясь в предрассветной лесной мгле.
Ожидание тянулось бесконечно долго. Вот минул полдень, а в лагере царила та же привычная суета. Степан вздохнул и вновь погрузился в свои мысли, готовый лежать так и ждать, сколько потребуется.
Пулеметная очередь, прозвучавшая вдали, заставила его вздрогнуть и насторожиться. Коловрат прильнул к биноклю, тем более что с места, которое он выбрал как наблюдательный пункт, происходящее было хорошо видно. Присмотрелся и… ахнул. Прямо на него, на расстоянии в полкилометра, по пустоши, поросшей невысоким кустарником, неслись двое – рослый человек в эсэсовской форме и ребенок. Приглядевшись, Степан обомлел. В лице эсэсовца, убегавшего от своих товарищей, не было ни одной черты, напомнившей бы Коловрату ушедшего Ивана. Это был совершенно незнакомый ему фриц, который быстро бежал прочь от концлагеря, таща за руку ребенка. Вот мальчишка оступился, упал, эсэсовец быстро обернулся, нагнулся, схватил мальчика в охапку и понесся вперед огромными прыжками. Вслед ему неслись автоматная стрельба и вой сирен.
Степан вновь прильнул к окулярам бинокля. Что-то зацепило его внимание, он не сразу понял, что именно, и всмотрелся в беглецов внимательнее. Всмотрелся и обомлел! За спиной у ребенка развевались крупные белые… крылья!
Когда кончаются слова, верят глазам
Нет благородства в профессии этой,
Нет веры в ней никому,
В каждом – агента врага ты увидишь,
Даже не веря себе самому…
Полковник НКВД Александр Бирюков был прирожденным контрразведчиком. Впервые это проявилось в далекой юности. Уже тогда парень проявлял незаурядную наблюдательность и сообразительность. Все началось со столь любимых им вечерних прогулок по старинным московским улочкам.
Сигнал был четким и просматривался достаточно хорошо. Как потом оказалось, весь секрет был в сложной конструкции из линз фонарика, которая крепилась к нему и обеспечивала наилучшую концентрацию пучка света. Так что увидеть его мог только тот, на кого луч был направлен.
То, что он засек луч, было чистым везением. Правда, повезло именно ему, невольно искавшему чего-то всю жизнь. В этот момент он не был ни сконцентрированным, ни напряженным. Парень зевал от скуки и от нечего делать изучал красивые венецианские окна посольства одной из иностранных держав, расположенного в центре столицы, когда обратил внимание на странный «зайчик» света, прыгавший по оконному стеклу.
Странным было то, что на дворе уже стояла глубокая ночь и, соответственно, солнечному «зайчику» взяться было неоткуда. «Зайчик» был необычным. Мало того что он появился ночью, так он еще к тому же мерцал и перемигивался, как звезда.
Оторопевший Александр осмотрелся, но все окна вокруг были темны. Темна была и улица. Парень подумал было на мгновение о мистическом происхождении мерцающего светового пятна, память тут же услужливо подобрала леденящие душу рассказы о привидениях и прочей нечисти, услышанные в детстве. Но комсомольское воспитание в духе отрицания всего потустороннего дало о себе знать – пытливый ум потребовал разгадки. Тихонько отойдя подальше, он нырнул в ближайший двор и обходной дорогой вернулся к посольству. Саша собрался уже нырнуть в арку жилого дома напротив посольства, но на секунду повернул голову в противоположную сторону и застыл. Ему показалось, что он увидел отсвет в расположенном вдали многоэтажном здании. Окно и дом он на всякий случай накрепко приметил в своей памяти.
Бирюков притаился в арке напротив посольства и замер. Достал из кармана неразлучный блокнот и верный карандаш. Этими письменными принадлежностями он пользовался всегда, когда хотел запечатлеть какое-нибудь наблюдение, и принялся тщательно заносить сигналы на бумагу. Для простоты воспользовался системой азбуки Морзе: точка для короткого мерцания «зайчика» по оконному стеклу и тире для длинного.
Он еще раз похвалил себя за предусмотрительность, когда заметил силуэт человека в соседнем окне. Тот, приблизившись к окну настолько, что упирался в стекло носом, внимательно и беззастенчиво наблюдал за пустынным переулком. К счастью для Саши, он смотрел в другую сторону. Наблюдавшего за окнами юношу он не заметил. Когда сигналы закончились, и следившая за улицей рожа скрылась в глубине помещения, Александр снова нырнул в темный дворик, показавшийся ему теперь таким уютным, и со всех ног рванул подальше. Бегом, как можно дальше от этого посольства, ставшего таким враждебным, несмотря на красивые венецианские окна.
