— Молодец, Буратино, — говорю, когда эхо от их шагов стало совсем тихим. — А теперь ручки на затылок и сюда оба. Быстренько поднимаемся, быстренько. Заходим в квартиру, располагаемся, чувствуем себя как дома.
Они живо поднялись на площадку. Держа руки у ушей, все как я и велел. В квартиру вошли. Оставалось только загнать их в ванную, связать руки-ноги и рты скотчем заклеить. У меня ведь план созрел, как выбраться отсюда вчистую, почти без риска. И расклад, гляди, идеальный — крикун-то ведь моей комплекции будет. Знать, и костюмчик жать нигде не должен.
Но ведь расслабился. Сволочь же я эдакая. Расслабился. И когда, едрен-батон, зашипела рация, я всецело переключился на источник шума…
— Пятый… — продираясь сквозь статические помехи, — почему вы так долго? Доложите обстановку.
А вот здоровяк не пробаранил удачный момент: предплечьем левой руки он резким рывком оттолкнул в сторону упирающийся ему в глотку ствол, а громадным кулачищем зарядил мне по лицу! Твою мать, да так зарядил, что перед глазами погас свет, а голову развернуло едва ли не на девяносто градусов. Я думал, лишусь не только зубов, но и нижней челюсти целиком!
Попался ведь, как последний лох. Стыдоба. Даже оружие отпустил — руки рефлекторно вскинул, прикрывая лицо. Поэтому и не понял, каким образом автомат снова оказался у меня за спиной. В отместку я попытался достать здоровяка по респиратору, но удар оказался слишком немощным. Санитар-тяжеловес положил обе руки мне на плечи и за футболку дернул на себя, выставив вперед колено.
— Суч-чара!
У меня было ощущение, будто мне в корпус врезалась торпеда. Дыхание сперло, внутренние органы как прессом сдавило. Резкая боль сложила меня вдвое. Здоровяк навалился сверху, и все, что оставалось, — это дернуть из-за спины нож. Но тяжеловес просчитал меня. Одна мясницкая рука объяла мою шею, зажав глотку в локтевом изгибе и не давая возможности выпрямиться, а вторая намертво вцепилась в запястье.
— Брось нож, сука! — зашипел сверху.
Я отчаянно замахал рукой, силясь ее освободить, но в итоге едва не потерял единственный имеющийся козырь. Санитар шею мне сдавил так, что затрещали кости, а перед глазами потемнело.
Понимая, что если и действовать, то только сейчас, я уперся ногами в стену и оттолкнулся что было сил. Санитар отшатнулся назад и, дабы удержать равновесие, рефлекторно взмахнул рукой. Именно этого я и ожидал. Шестнадцать сантиметров стали легко пробивают латекс и проникают в печень по самую рукоять. Верзила взвизгнул, выпятился на сторону, будто собирался за угол посмотреть. Да вот только хрен он ощутил этот удар, потому что сдавил шею еще сильнее. По ощущению, так кадык он мне просто сплющил. Легкие распирало от нехватки кислорода. А «тяж» заматерился лишь хрипло. Даже когда я повертел ножом у него внутри, на нем это никак не сказалось. Я попытался рвануть его на себя, чтобы свалиться на пол, но тоже ничего не вышло — он словно врос в бетон, танком не сдвинешь.
Тогда, вытащив нож, я ударяю его повыше, наугад целясь в подмышку. Ослабла хватка, вскрикнул как-то по-цаплиному здоровяк, ноги тут же подкосились. Да, это оно. Вырвавшись из капкана, я громко затягиваю в мешки воздух, захожусь в демоническом каком-то кашле. Глаза мои мало что видят. В белом тумане весь подъезд, и звуки словно из-под земли пробиваются.
Сквозь пульсирующие зеркальные круги распознаю осевшее у стены тело и красные струи, брызгающие на пол. Все с ним, зрачки подернуло сизой пеленой.
«Нападе-е…» — лишь слышно, как с другого краю леса. Эк, задрал он, крикун этот!
Оборачиваюсь на звук, выбрасывая руки вперед. Ускользнул. К ступеням ринулся. Зараза, черта мать! Дыхания не хватает, но я устремляюсь за ним вслед. Не уйдет, сучонок. Набросившись на худощавого санитара, я дважды пробил его по лицу, сбивая костяшки о шайбы фильтров, затем схватил за голову и шмякнул лицом о пролет ступеней с верхнего этажа. Ножом мог бы еще пырнуть, но, блин, понимаю — не сволочи же они, как «доги». При любом раскладе. Неправильно меня поняли, а ведь можно же было без жертв обойтись. Да ему бы и этого хватило, но респиратор смягчил удар, хоть и сам при этом раздробился на мелкие куски. Тем не менее санитар сумел вырваться и спрыгнул по ступеням ниже, на площадочку между лестничными пролетами. Обернулся, вытаращив на меня расплывчато-обезумевшие глаза.
— Заткнись! — шиплю сквозь зубы. — Придурок! Я ведь тебя на ремни покромсать могу. Понимаешь?
Но с ним что-то не так. Он мотает головой, в его глазах затаилась злоба. Может, им вкалывают что-то такое, от чего дураками становятся? Потому что у меня сложилось впечатление, что он меня просто не слышит! Парень не собирался повиноваться. Быстро оклемавшись от удара, он сложил руки рупором.
— Нападение же, мать вашу! — закричал. Без фильтров его стало слышно куда громче.
От сука, не ценим, значит, доброты моей?
В то же время боковым зрением замечаю тень старшого. Он выпархивает из моей квартиры, глаза выпученные, лицо красное, в руках подобно самурайскому мечу сжимая биту. Твою мать, это же моя бита! Видать, искал что-нибудь подходящее на роль оружия и нашел ее в коридоре!
— Держи, с-сука!
Я отклонился в последний момент, сбежав на несколько ступеней вниз, но алюминиевая палка таки достала меня по плечу. Волна онемения прошлась по всей руке. Санитар был взбешен, я видел его полные безумия глаза. Он издал гортанный вой, замахиваясь снова. Отскочив назад, я уперся спиной в стену возле мусоропровода, где только что стоял крикун Мишанин. Утолщенная часть биты просвистела перед самым носом, с характерным звоном вмазавшись в бетонную трубу.
А я ведь не хотел этого, видит Бог. Чертов кретин, старшой сам вынудил меня сделать это! Он как раз замахнулся для очередного удара, когда я поймал его за глотку, а нож вонзил в брюхо по самую рукоять.
Он сощурил глаза, резко вдохнул ртом воздух и опустил голову, чтобы увидеть торчащую из его живота рукоять ножа. Он выронил биту, и я вытащил из него окровавленное лезвие.
Если бы крикун Мишанин не соблазнился бы на ствол, я бы его не догнал. Но замаялся сволочонок, остановился на шестом, нагнулся, чтобы пистолет поднять. Я перепрыгнул через поручни и толкнул его ногой в ребра. Выронив пистолет так, что он продолжил свое путешествие этажами моего подъезда, санитар громко «хекнул», упал на спину, перекувыркнулся и ударился о дальнюю стену квадратной площадки. Разбитое лицо исказилось от боли. Я думал поднять его еще с ноги, но он неожиданно быстро принял вертикальное положение. Живчик, блин. И хоть драться со мной ему явно не позволяла толщина кишки, все же позорно валяться Мишанин не собирался.
