Понятен и выбор средства доставки к входу в канал. «УАЗ» ведь не только малозаметен, он еще и проходимостью отличается просто исключительной, куда там до него многим крутым внедорожникам! А в задний салон очень легко подпустить толику газку дурманящего, и – вперед! Без страха перед автоинспекцией и упреков от прикорнувшего пассажира. Ловко!
– Послушайте, Игорь Игоревич, – сказал Филипп. – Может, напрасно вы мне столько разных разностей рассказали? Вдруг я, когда закончится контракт, захочу этими знаниями неприемлемо для Легиона воспользоваться? Разболтаю о нем, например, компетентным органам. Им-то положено к сумасшедшим прислушиваться. Или среди легионеров выживают немногие? Или… – напрягся он, – никто?!
– А почему вы думаете, Фил, что, вернувшись домой, не станете вспоминать эти три года именно как служебную командировку на фирму «Марчегалья»? – спросил Игорь Игоревич невинно.
ГЛАВА 4
Я был здоров, здоров как бык,
Здоров как два быка, –
Любому встречному в час пик
Я мог намять бока.
Владимир Высоцкий
Полусфера силового поля, покрывающего базу, оказалась не настолько велика, как почудилось мне ночью, с перепуга. Метров четыреста в диаметре, может, меньше. Прозрачная, зеленоватая, блики гуляют, тоже зеленоватые. По всему ее периметру, через равные промежутки, торчали высокие черные кочки, похожие формой на суточные грибы-боровики – штук с дюжину. «Станции натяжения поля», – пояснил Игорь Игоревич.
Территория базы была сплошь засажена кустарником – сирень, черемуха, вишня, можжевельник. Кусты низкие, аккуратно подстриженные. Травка жемчужная, тоже подстриженная. Тишина, моторы боевых машин не ревут. Птички свистят. Ветра нет, тепло. Зеленоватое – сквозь поле – солнце не слепит глаз.
Мы направлялись к отдельно стоящему строению, немного менее приземистому, чем прочие. У него имелся второй этаж, мансарда и пристрой в виде внушительного, метров десяти в диаметре и десяти-пятнадцати в высоту стеклянного фужера, перевернутого граненой ножкой вверх.
Тоже, небось, какая-нибудь станция, решил я.
– Это офицерский корпус, – сказал Игорь Игоревич, когда мы подошли к дому с мансардой. – В нем вы пройдете своеобразную призывную медкомиссию.
– Что же там у меня будут своеобразно исследовать? – зябко поежившись, поинтересовался я. Ненавижу медкомиссии.
– Практически все, физиологию, антропометрию, ритмы мозга…
– Странно, – удивился я. – Почему сейчас? Лошадь позади телеги. Контракт-то уже подписан. А вдруг я окажусь негоден?
– По моим сведениям, вы вполне здоровы. А если и обнаружатся какие-либо мелкие неполадки, наши лекари быстро и надежно избавят вас от них.
– Безболезненно, надеюсь? – спросил я, не на шутку обеспокоившись. Быстро и надежно у лекарей получается только зубы выдирать.
– Вполне! – уверил Игорь Игоревич.
Не сказал бы, что офицеры жили более комфортно, чем рядовой состав. Те же ковровые дорожки на полу, те же деревянные панели на стенах, тот же слабый аромат цветов и свежести.
Медицинская часть располагалась на втором этаже.
Белоснежный холл приютил очень молодую и симпатичную девчушку-блондиночку в очень коротеньком белоснежном халате, открывающем очень стройные и загорелые ножки. Заливисто смеясь, девушка ползала по полу на коленях и играла с нашим старым знакомым Бобиком, абсолютно, по-моему, септическим.
– Осторожнее, ради бога! – взмолился я. – У него могут быть блохи! Куда смотрит руководство? – обратился я уже к Игорю Игоревичу. – Девушка обязательно должна пройти курс техники безопасности при общении с земными собаками! По счастливой случайности вы имеете первоклассного кинолога в моем лице. Рад буду предложить свои услуги!
Девушка поднялась с колен и звонко спросила:
– Это и есть вновь прибывший? Как вас зовут, мсье кинолог?
– Для вас, мадемуазель, Филиппом! – Я склонил голову, стараясь, чтобы великолепные мои волосы рассыпались вокруг нее наиболее выгодно и стильно.
Кажется, это мне вполне удалось, потому что девушка отреагировала восхищенным:
– Превосходные волосы, Филипп! Интересно, нет ли в них каких-нибудь паразитов? Игорь Игоревич, вы не станете возражать, если мы эту излишнюю роскошь сейчас удалим?
Игорь Игоревич, взглянув на мое исказившееся от бескрайнего ужаса лицо, добродушно промолвил:
– Ну-ну, Вероника, не будьте такой суровой! Думаю, можно обойтись и без этого. Фил, познакомьтесь с Вероникой Владимировной. Она наш главный эскулап, ангел-хранитель нашего здоровья! Подчас, знаете ли, бывает весьма грозна. Но, к счастью, недолго.
– Понимаю, – проблеял я, все еще полный тревоги за свою каштановую красу и гордость. – Милосердие – главное оружие врача… – Я умоляюще посмотрел в огромные голубые глаза Вероники Владимировны. – Не так ли?..
Девушка улыбнулась:
– Конечно, так. Раздевайтесь, Филипп. Донага! – уточнила она твердо.
Насколько эстетично выглядит абсолютно голый мужчина? Если он, конечно, не античный бог и не статуя. В большинстве случаев на этот вопрос можно ответить практически без слов: ха-ха-ха! Сняв одежду, я сейчас же почувствовал, как все мои безукоризненно пропорциональные с точки зрения классических идеалов мышцы стремительно дрябнут, сморщиваются и прекращают существование. Зато на передний план победоносно выплыл некий, обычно весьма малозаметный орган. Я стыдливо пытался прикрыть его руками, но все равно казалось, что он настойчиво пытается вынырнуть из-за преграды, как бы заявляя гордо: «Вот он я! Полюбуйтесь! Каков молодец?!»
Игорь Игоревич смущенно кашлянул и сказал:
– Думаю, я здесь больше не нужен. Буду ждать вас внизу, Фил.
И спасся бегством. Наверное, представил себя на моем месте.
Вероника поправила высокий чепец и распахнула передо мной стеклянную дверь:
– Прошу! Входите-входите, не бойтесь. Обещаю, кудри ваши останутся целы!
Как же мне хотелось в тот миг, чтобы они не только остались целы, но и моментально удлинились до колен!
Следующий удар подстерегал меня возле зловещего сооружения, чертовски напоминающего дорогой гроб. Вероника Владимировна откинула его полупрозрачную, ровным глянцем отсвечивающую крышку и скомандовала:
– Полезайте внутрь! Ложитесь на спину. Руки по швам, ладонями вверх. Глаза не закрывать, рот широко открыть!
«О, поза музейного экспоната! Не забуду тебя до конца дней своих», – подумал я и, жарко покраснев, принял требуемое положение.
Крышка захлопнулась.
В глаза сверкнуло, в отверстия дунуло, в ушах зазвенело, а зубы заныли. Все тело нестерпимо зачесалось, правую ягодицу что-то больно кольнуло. Захотелось пукнуть и чихнуть. Чтобы я случайно не удержался от того или другого, мышцы живота получили легкий, но действенный электрический удар, а в носу запершило…
