Земля размокла. Под брюхом чавкало мерзкой холодной грязной кашей. Ползать во всем этом — удовольствие ниже среднего. И кой черт меня сюда понес? И зачем? То есть за чем — понятно, за Хлюпиком. Только кто мне этот Хлюпик? Никто. И в честь чего я решил его отсюда вытаскивать и душеспасением заниматься? Меня никто не спасает. На меня всем насрать. И Хлюпику этому, такому человечному, тоже. И он для меня никто, и я для него никто. Он меня и за человека-то не держит. Он сюда, как на базар, за проводником пришел. И Угрюмый для него — товар. Сторговался по сходной цене — и вперед. Не сторговался, сразу гонор показывать. Дескать, какого рожна ты, Угрюмый, из себя человечка корчишь, решаешь чего-то? Тебе, Угрюмый, платят, вот и пляши, как дудят. А твое человеческое всем до одного места. Дерьмо!
Труба кончилась. Я осторожно высунулся, кувыркнулся за бетонные блоки. Снова высунулся. Не заметили. Не ждут они здесь никого, тем более меня.
Я приподнялся и на полусогнутых затрусил дальше. Прячась за бетонными блоками, трубами и кустами, обогнул пятачок, на котором вчера пристрелил Хрипатого. Когда добрался до дальнего края полянки и присел за деревом, сердце уже готово было проломить ребра.
Осторожно высунул нос из-за дерева. Хотя можно было уже не прятаться. Трубы и бетонные блоки остались по правую руку. Где-то там далеко впереди и справа притаился Хлюпик. Прямо передо мной метрах в трехстах был забор. А по левую руку в этом заборе были ворота к ангару. И около ворот оставались два колдыря. Только ни им меня, ни мне их видно не было. Между нами возвышались брошенные здесь невесть кем неизвестно когда сцепленные между собой вагоны. От рельсов с вагонами слева меня отделяла теперь узкая дорожка.
Встав в полный рост, я неслышно метнулся к составу. Обогнув его, заскользил вдоль вагонов с другой стороны.
Я подкрался к ним почти вплотную. Я видел их. Они меня нет, а я их видел. И они были беспечны. А это смерть. Зона беспечности не прощает, и мы с ней в этом солидарны.
А дальше все было хладнокровно, на автомате. «Калашников» — на одиночные. Левой перехватить автомат на изготовку, поудобнее. Хотя левой всегда неудобно. Но нож я левой руке не доверю.
Правая легко скользнула на пояс, расстегнула ножны. Пальцы стиснулись на прорезиненной рукояти. Я потянул нож, и тот легко вышел из ножен. Скорее по инерции взвесив его на руке, я подкинул клинок, перехватывая удобнее.
Глубокий вдох. Раз, два…
Три! Повинуясь собственной беззвучной команде, я выскочил из-за вагона и метнул нож. Лезвие сверкнуло и ударило точно в цель. Тот, что был с МР-5, дернулся. Левая его метнулась к горлу, стиснула воздух, так отчего-то и не дотянув до рукояти. А вот автомат из правой он так и не выпустил. И хотя МР-5 ткнулся носом в землю, палец ее хозяина заклинило на спуске. Автомат задергался, давая длинную очередь и уводя за собой мертвого уже хозяина. Тот повалился на землю. МР-5 в его руке умолк. И хотя вся очередь ушла в грунт, укусить эта змея успела.
Второй бандит, стоявший ко мне спиной, метнулся в сторону. Разворачиваясь, дал короткую из «калаша».
Все это произошло настолько молниеносно, что выстрелить я не успел. Надо тренировать левую. Сколько раз зарекался. Первый раз еще в школе. Тогда хотел научиться писать левой так же, как и правой. Тело на рефлексах понеслось в сторону и вниз. Я рухнул на землю. Перехватил автомат уже обеими руками и выстрелил. Но было слишком поздно.
Хозяин укороченного «калаша», в отличие от хозяина МР-5 оказался проворнее, а может, удачливее. Так или иначе, он успел отбежать за прикрытую проржавевшую воротину.
Как лежал, я перекатился обратно к вагону. Плечо уперлось в рельс. Я взял створку ворот на мушку. Пусть только высунется. Второго шанса сбежать я ему не дам. Если только он по-прежнему сидит за створкой ворот, а не бежит сейчас по внутренней территории к своим.
Выстрелы и крики с дальнего конца ангара стали громче и интенсивнее. Неужели и впрямь к своим дернул. В груди екнуло — вдруг я ошибался. Но уже в следующую секунду я понял, что расчет был верным и мой противник все еще тут. Что-то мелькнуло на высоте человеческого роста, а потом метнулось в сторону. Я выстрелил. Возникший в проеме между створок ворот ящик брызнул щепой и, сменив траекторию, полетел назад и вниз. А там внизу от одной створки к другой покатился враг, выпуская очередь из автомата.
Я прижался к рельсу. Сверху задребезжало металлом по стенке вагона. Неприятный звук. Я приподнялся на локте. Противник промазал — это плюс. Но опять ушел — это минус. И упустил его сталкер Угрюмый, который полминуты назад обещал себе не дать противнику ни единого шанса. Вот тебе мудрость — не хвались, на рать идучи. Будь здесь Мунлайт, наверняка бы хихикнул и добавил: «А хвались, идучи срати». Только Муна здесь не было. Он был где-то по другую сторону ангара. Если жив еще.
Противник снова показался из-за створки. На этот раз он решил быть агрессивнее и начал с очереди из «калаша». Пропустив ее над головой, я выстрелил на опережение, но дернувшийся было вперед ублюдок вернулся обратно за правую створку.
Гранату бы. Вот только нет гранаты. Звякнуло металлом по металлу. Я рефлекторно вжался в землю. В следующую секунду пришло понимание, что выстрел был чересчур тихий, одиночный и не в мою сторону, а… Вторая пуля шкрябнулась по створке, за которой притаился мой счастливый обладатель короткого «калахана». Я повернул голову. К воротам, совершенно не таясь, вдоль бетонной стены забора перся Хлюпик. На плече его болтался мой полупустой рюкзак, а в правой он держал БП. По-идиотски держал, на вытянутой прямой руке.
Твою мать. В парке Горького, значит…
Третья пуля из БП шваркнула по ржавому железу. Не знаю, сыграло ли это какую-то роль или мой супротивник просто сглупил…
Он снова появился в трехметровом зазоре между створками. Причем на этот раз рванулся без пугалок, швыряния ящиками и стрельбы. Я нажал на спуск. Чавкнуло. Он кувыркнулся на землю, лицом вниз. Впрочем, как он пропахал носом землю, я уже не видел — это было за левой створкой. Но оставшиеся торчать в проеме ноги, замершие без движения, говорили о многом.
Я поднялся и направился к трупу с МР-5. Шарить по карманам я сейчас не собирался. Не до того. А вот нож свой забрать не мешало бы.
Хлюпик был еще далеко. Шел не таясь, как у себя дома. Идиот. Я повернулся к нему спиной, закрывая собой мертвое тело, и выдернул нож из горла трупа. Тело дернулось назад, когда лезвие освободилось. Перевернув труп на бок, я обтер клинок о куртку мертвяка. Нож убирал уже на ходу, торопясь подальше отойти от мертвого тела. Устраивать Хлюпику с трупаком смотрины в мои планы не входило. Черт знает, как он на него отреагирует. В смысле Хлюпик на трупака. У мертвяка-то теперь на все одна реакция.
