— Слушай, ты что?! — прокричал ваххабит. — Слушай, брось! — во дворе суетились, бежали люди; «хаммер» столкнулся в воротах с «брэдли»… — Патруль доложил: казаки! В километре на север, много, большая сотня, две, не знаю, много больше нашего, сюда идут! Да очнись ты! Ну?! Авиацию вашу вызывай! Ну что там?!
— Снег, — тихо сказал штатовец, мотаясь в руках Джохара. — Авиация не летает… Погоди, дай мне свой тэтэ.
— Зачем, он мертвый уже, — возразил ваххабит.
— Дай, очень надо…
— Ну на… — Джохар протянул штатовцу старый, но надежный пистолет. — Зачем тебе?..
Офицер посмотрел в небо. И, в эту секунду ясно осознав, что писем уже не будет, выстрелил себе в висок.
* * *
Рубан проснулся первым — по крайней мере, ему так казалось, пока он не увидел Игоря. Молодой дворянин, голый по пояс, стоял в развилке дуба — метрах в трех над землей, упершись ногами в ветки. Он что-то говорил — Женька смог разобрать, что это мертвый язык ариев, который обязательно преподавали в лицеях, но, сам зная на нем только полсотни слов, не понял, о чем говорит Игорь. А тот вдруг вскинул руки к начавшему подниматься Полызмею, что-то выкрикнул, смеясь и сделал быстрый кувырок назад — прямо с высоты, устояв на ногах.
— Доброе утро, — кивнул он Женьке и, легким движением усевшись со скрещенными ногами возле окончательно остывшей костровой ямы, достал припорошенный пеплом кусок вырезки. Рванул мясо зубами и, довольно урча, мотнул головой: — Садись, поедим, пока остальные не проснулись… Здоровая пища — то, что ты успел съесть до истечения срока годности…
Женька кивнул, умылся из фляжки и, присев рядом, взял протянутый Игорем ломоть мяса — розоватый в середине и поджаристый по краю. Игорь замети л, что, хотя снаряжение и оружие Рубана остались у гамака, но он положил у колена укороченную охотничью «пушку», наверняка заряженную картечью. Мысленно одобрив его, Игорь сказал:
— Отличное утро.
— Красивое, — согласился Женька, на миг перестав жевать. — Тут немного похоже на Сибирь. Ты был?
— Я там учился, — объяснил Игорь. — Слушай, а почему вы переехали?
— Охота к перемене мест, — задумчиво ответил Женька. — Мой отец не фермер, он офицер гражданских связистов. А мама — агроном, ей тут самое дело.
— У тебя братья, сестры есть? — поинтересовался Игорь.
— Младшие, — засмеялся Женька. — Два брата, и две сестры-близняшки.
— У Борьки была младшая сестра, — Игорь достал нож и начал разделывать мясо на почти порционные куски. — В конце зимы погибла в столице во время взрыва.
— Я слышал, — Женька нахмурился, — ужасно…
— Да, — кивнул Игорь. — Но вообще-то тут смерть — дело обычное.
— Ты в нас не очень уверен, да?
Игорь закончил резать мясо и, любуясь своей полевкой, сказал:
— А ты умный.
— Тебе известен хоть один начштаба-дурак?
— Вообще-то нет, — признался Игорь. — А что до моей не уверенности, то посмотрим, когда дойдет до дела. Лагерь во всяком случае вы разбили очень и очень неплохо. Если так же разобьете вабиска — будет совсем хорошо… Буди остальных. Пора — светает.
* * *
Земли за Дальней опустели уже довольно давно. В ужасе перед нашествием большинство вабиска, некогда довольно густо населявших эти места, бежали на северо-запад, под защиту рубежей границы. Оставшиеся тут оранги находились в ступоре, не понимая, что же, собственно, происходит — для их темного мозга перемены означали крушение устоявшегося и привычного мира. В общем, все происходило согласно рекламной туристской надпись: "Пройдите еще километр. Там никогда не бывает многолюдно."
Около десяти часов прошли брошенную деревню вабиска. Дома, в которых уже поселились мелкие зверьки, пустыми окнами смотрели на двумя колоннами идущих по улице вооруженных мальчишек в синих беретах, чьи высокие ботинки поднимали пыль на дороге, еще не успевшей зарасти травой. Даже «старожилы» Борька и Женька, даже Игорь — впервые видели вот так селение аборигенов Сумерлы.
В обысканных выборочно домах не было ничего, кроме следов поспешного бегства. Возле небольшого храма высился столб с распростершей крылья Птицей. Несколько мальчишек, достав тесаки, начали подрубать его, но Борька их остановил:
— Это дуб. Тесаки потупите, пока свалите.
— Они что? От нас бегут? — Толька Жильцов, держа на плече плазмомет, подошел к Игорю.
— Ну, не преувеличивай, — усмехнулся тот, пиная камешек. Но потом добавил:
— И от нас тоже. И от германцев, и от других, и даже от своих правителей. Может быть, и правильно делают, что бегут.
— Во, тут и нет никого, — разочарованно заметил Артем. — Я себе это немного не так представлял. С кем воевать-то?!
— А ты что, с местными поселянами воевать собрался? — уточнил Игорь, но из-под берега речной протоки поднялся прыжками Борька Колобов:
— Эй, мы лодки нашли!
Игорь спустился на берег первым. Там, на прибрежном песке, лежали около дюжины лодок из березовой коры, похожих на земные каноэ. Лежали и вёсла. Очевидно, все это было брошено за какой-то странной ненадобностью.
— Пробиты? — поинтересовался Игорь. «Колобок» пожал плечами и сунул руки в карманы:
— Да нет…
— Жень! — Игорь свистнул. — Женек. Рубан!
Обрушив пласт песка, вниз съехал начштаба, тормозя ГАПом.
— Вот, — Игорь кивнул на каноэ. — Можно идти по рекам на северо-запад. Получится быстрее и даже легче. Грести у вас все умеют?
7.
Следующая неделя была похожа своими днями. Поднявшись в пять утра, в шесть уже гребли, пробираясь то широкими речными рукавами, то какими-то глухими протоками, над которыми смыкались зеленые своды — потом шли цепочки небольших озер, кончавшихся болотами; их приходилось обходить. В час останавливались перекусить и отдохнуть два часа — и снова гребли, чтобы остановиться в восемь. Две партии отправлялись охотиться и ловить рыбу, остальные разбивали лагерь, и в одиннадцать уже все спали. День оставлял позади до ста километров, а на память о себе — усталость. Ребята осунулись, но никто не жаловался, а особенно поддерживало то, что местность все больше приобретала жилой вид. Правда — по-прежнему брошенный, но уже по-настоящему жилой.
Во время дневного отдыха Игорь в обязательном порядке устраивал соревнования по рукопашному бою, метанию ножей и еще куче всего — впрочем, русских мальчишек, даже изрядно уставших, особо уговаривать не приходилось. По вечерам Борька или Женька понемногу рассказывали о Сумерле — все, что приходило в голову…
…Это был восьмой вечер. Игорь весь день ощущал напряжение единого ментального поля, висящее над землей — он был почти уверен, что отряд вошел на территорию Иррузая. Перед тем, как лечь спать, юноша спустился к реке и уселся на песок, жуя кусочек ольховой коры. Именно тогда он и увидел на другом берегу россыпь бледных огоньков.
