– И кому отвечать? – добавил еще один боец. – Во все стороны палить? И хрен ли толку? Эти минометы где-нибудь за МКАДом стоят.
На стройплощадке прогремели еще несколько десятков мощных взрывов, но все где-то вдалеке, у южных ворот, а затем началась трескотня, и снова загромыхали взрывы, но не настолько серьезные.
– Пошла работа, – проронил Егорыч. – Седой, что видишь, доложи!
– Ни хера не вижу, – ответил Седой. – Задымление. Надо влево, может, оттуда.
– Вижу трассеры! – крикнул боец, который успокаивал ополченцев в тылу группы. – Наши. На полпервого показывают!
– Рассредоточиться! – приказал Егорыч. – Седой, Карпов, партизаны, на месте! Вася, Бондарь и Кравченко, штабеля на десять часов! Остальные со мной!
– А я?! – озадачилась Юля.
– Со мной, – бросив на девушку короткий взгляд, ответил командир. – Оружие возьми. Умеешь?
– Разбирала на ОБЖ…
– Значит, умеешь, – констатировал Егорыч. – Занять позиции! К бою!
– Егорыч, у меня связь опять заработала, – крикнул заместитель командира. – Сапожников в эфире. Вруби!
– У меня по нулям, – командир отмахнулся, одновременно отбросив поврежденную гарнитуру связи. – Говно китайское. Чего Сапог хочет?
– Северо-восток наш сектор.
– Поняли уже, по трассерам. Скажи, будем держать. И спроси! Хоть одна коробочка уцелела? Или дурмашину хотя бы…
– Пятый! – крикнул в гарнитуру замкомандира. – Нам бы мощи какой! Есть, понял!
– Чего там?
– Арабскую тачанку сейчас пришлет с ДШК. И три АГС по нашему направлению будут работать. Только надо, чтоб противник втянулся.
– Слезы, а не поддержка, – Егорыч снова смачно харкнул. – У кого еще связь фурычит? Карпов, у тебя? Седой, есть связь?
– Так точно!
– Тогда Карпов со мной, а ты останься, – командир поменял местами бойцов и махнул рукой: – За мной.
За командиром двинулись двое военных и Юля.
Оружие – автомат погибшего под минометным обстрелом ополченца и приспособленный вместо подсумка для магазинов кожаный деловой портфель на ремне – как бы придавали боевого настроя, но Юле все равно было до жути страшно. И от этого предательские мыслишки насчет того, что она всегда может плюнуть на все и смотаться в переходную зону, становились более отчетливыми. Но Юля сдерживала трусливые порывы, мысленно стыдя себя за эти проблески малодушия и напоминая о своей благородной миссии, об ответственности и просто о том, что, если сбежит, будет мучиться угрызениями совести всю оставшуюся жизнь. Пока что этой внутренней агитационной накачки хватало. Надолго ли? Об этом Юля старалась не думать.
Несколько взрывов прогремели слева, в самой гуще черной дымовой завесы, Юлю окатило очередной волной мелкой колючей земли, девушка споткнулась и упала ничком. Тут же где-то недалеко позади громко и солидно застучал пулемет, а слева и справа начали трещать автоматы.
Юля подняла голову и попыталась обернуться. В дыму она увидела только узкий задний борт какого-то грузовичка или пикапа с эмблемой в виде трех ромбиков… «Мицубиши», кажется… в кузове которого стоял здоровенный пулемет с длиннющим стволом. Машина заметно подпрыгивала в такт стрельбе, но это не мешало пулеметчику удерживать прицел.
Юля взглянула влево-вправо, все трое бойцов заняли позиции за бетонными блоками и стреляли короткими очередями куда-то прямо в дымовую завесу, которая застилала весь северо-восток. Ни Москвы-реки, ни заречья теперь было не разглядеть.
Юля повторила недавнее упражнение – на четвереньках подползла к блокам и тоже попыталась устроиться и начать стрельбу.
Получилось не сразу. Автомат был весь в грязи, но не в этом заключалась проблема. Сначала Юля мучительно долго вспоминала, как правильно держать это оружие – ухватилась левой рукой за магазин, потом сообразила, что делает что-то не то, и перехватила за цевье – потом попыталась прицелиться, но это тоже получилось не сразу. Затем, когда поняла, что целиться необязательно, все равно сплошной дым, она, наконец, нажала на спусковой крючок, но тот не подался, и автомат никак не отреагировал. Юля вспомнила, что надо снять с предохранителя, перевернула автомат набок, с трудом щелкнула переводчиком огня, снова подняла оружие, уперла приклад в плечо, нажала на спуск… но упрямый «калашников» так и не признал новую хозяйку, стрелять он отказывался наотрез. Юля разозлилась, но вдруг поняла, что злиться ей следует на себя, а не на автомат. Сняла с предохранителя, а патрон дослать?! Юля отвела затвор, отпустила, чтобы он отчетливо клацнул («обэжэшник» на уроках особо подчеркивал, что нельзя сопровождать затворную раму, нужно отвести и просто отпустить), и в третий раз изготовилась к стрельбе.
Наконец-то все получилось! Автомат мелко затрясся в руках, словно пытаясь вырваться, но Юля его удержала. От жесткого биения спускового крючка онемел указательный палец, но и на это Юля не обратила внимания. Ее почему-то гораздо больше заинтриговал тот факт, что она почти не слышит выстрелов. Так, хлопки. Вот выстрелы соседей слышит, особенно этого пулемета на пикапе, «арабской тачанки», как сказал боец, а свои нет.
Автомат затих, и перед Юлей встала новая проблема – перезарядить. Впрочем, с этим она справилась уже почти без заминки. Отстегнула пустой магазин, достала полный и… чуть под углом, вверх и щелчок! Теперь снова дослать патрон и опять «к стрельбе готов!»
– Прекратить огонь! – крикнул Егорыч и положил руку на прицельную планку Юлиного автомата. – Тебе говорю в первую очередь! Не лупи длинными, патроны береги!
– Ага, – Юля кивнула. – Поняла.
– Поняла она, – Егорыч усмехнулся и поставил переводчик огня Юлиной машинки в положение для стрельбы одиночными. – Нажала – выстрелила, еще раз нажала – еще выстрел. Теперь так будет. Поняла?
– Ладно, ладно, поняла! – Юля снова кивнула.
– Ждем! – теперь всем бойцам негромко сказал командир. – Карп, передай.
Боец слева от Юли начал что-то бормотать в гарнитуру связи, но почти сразу его голос заглушили новые взрывы. Теперь они сливались в несколько серий и звучали эти скороговорки где-то за пределами периметра стройплощадки. Все-таки группа прорыва нашла силы, чтобы достойно ответить противнику.
– Седой говорит, АГСы ништяк работают, хоть и старье советское! – крикнул Карпов. – Заправку спалили нах…, теперь Строгинское шоссе пашут! Колонна на перекрестке с Дорогой Жизни встала!
– Вот вам, суки, Фермопилы, – проронил с усмешкой Егорыч.
– Нам тоже достанется за то, что огрызнулись, – заметил третий боец, до сих пор упорно молчавший.
Даже когда ему явно хотелось выматериться, он лишь шипел что-то сквозь зубы. Теперь голос к нему вдруг вернулся и оказался сочным басом. Даже не верилось, что у такого обычного на вид, даже мелковатого и достаточно молодого парня может быть такой бас. Юля покосилась на бойца с неподдельным интересом.
