– Мы просто гуляем, – ответила наконец девушка.
– Очень славно. Но сейчас требуется наше присутствие в городе. Вас подвезти, Хонгр?
– Спасибо. Я как-нибудь сам. А Лилия и в самом деле хочет уехать?
Хонгр все-таки попытался «спасти лицо», пойти на конфликт. Вышло не слишком удачно. Да и злобы он не чувствовал.
– Да, Лилия хочет, – уверенно ответил Александр. – Ей срочно нужно в Улан-Батор.
– У меня машина под горой, – заявила девушка.
– И в чем проблема? – спросил Парамонов. – Хонгр отгонит ее к ближайшему поселку. Или она сама доедет, я разблокирую замок дистанционно.
Лилия подошла к Хонгру вплотную, на мгновение прижалась к нему и поцеловала в щеку:
– Пока!
– Пока, – ответил ошарашенный революционер.
– Я полагаю, мы с вами, Хонгр, целоваться не будем, – усмехнулся Александр. – Возможно, еще увидимся. До встречи.
Руки он не протянул, но выглядело это вполне естественно, и ощущения, что Александр обиделся на Хонгра или, скажем, на свою невесту, не возникало.
– Счастливо, – бесцветно отозвался Хонгр. Таких странных чувств он давно не испытывал.
Лилия поднялась в вертолет, Александр взлетел в кабину, словно и не был хлипким «ботаником». Лопасти закружились, и оранжевый винтокрылый аппарат взмыл вверх, осыпав Хонгра мусором и каменной крошкой.
Проводив машину взглядом, Хонгр вспомнил, что так и не показал Лилии земляничные поляны за горой. Правда, сейчас на них не должно быть ягод, но ведь сама земляника никуда не делась…
В расстройстве Хонгр присел на большой камень под священным деревом, хлопнул себя по карману в надежде найти там пачку сигарет – хотя бросил курить еще в прошлой жизни, года за три до гибели. Табака тогда было мало, усилия, затраченные на его поиски, не окупали сомнительного удовольствия. А на марихуану, которую покуривали некоторые революционеры, Хонгр перейти не решился. Не тот формат.
После хлопка по одному карману завибрировал другой. Шар коммуникатора проснулся, налился кроваво-красным светом, который просвечивался сквозь ткань кармана. Лилия? Но на ее вызов настроен фиолетовый цвет. Красный – экстренный вызов.
Хонгр нажал на сенсор активации.
– Рядом никого? – Хриплый голос Бада Раймана революционер узнал сразу, но звонок соратника не слишком его обрадовал. Впервые за много дней Хонгру хотелось побыть одному – и вот тебе!
– Уже никого.
– Шлепнул свидетелей? – Бад хохотнул.
– Ты меня с кем-то перепутал.
– Ну да, ну да. Слушай, нужно устранить одного человека, вредного для дела. Возьмешься?
Хонгр поморщился. Бад берет на себя слишком много. Проворачивает какие-то темные делишки под революционным флагом. Так всегда было, кто спорит, но не настолько открыто. Райман слишком часто то возил контрабанду, то грабил банки, то участвовал в акциях устрашения. А сейчас – убийство. К пролитию крови революционерам не привыкать, но хотелось бы, чтобы это была нужная кровь…
– Заказ втемную? – мрачно спросил Хонгр.
– Да, пришел от соратников из Европы. Не хотят светить своего человека, а враг требует срочного устранения.
– Кто такой? Промышленный магнат? Олигарх? Преступник?
– Все гораздо проще. Мелкая сошка, только что воскрешенный, как и ты.
– Зачем же его устранять?
– Нужно. Он меняет расклад не в нашу пользу.
– Стукач?
– Откуда я знаю? – раздраженно бросил Бад. – Я тебе говорю – заказ соратников. Компьютеры просчитали, что этот воскрешенный будет воздействовать на дело крайне негативно. Сечешь?
Хонгр помолчал, думая.
– А какой смысл его убирать? Ведь спустя несколько дней его воскресят вновь.
– Не нескольких – сорок дней им подождать придется. А за это время много воды утечет. Мир изменится, мировые линии скрутятся совсем по-другому. Да и вообще, европейцам виднее, а? И они платят.
– Не скажу, что ты меня убедил.
Хонгр постучал пальцами по коммуникатору, лицо его стало мрачным.
– Так что, берешься? – продолжал настаивать Бад. – Дело плевое. Главное, тебя не знает никто, и документы в порядке. Приедешь, выстрелишь, вернешься. Пара дней – и масса пользы. Счет пополнится неплохо…
– Нет. Не хочу.
– Не ожидал.
– Я революционер, а не убийца. Ответ окончательный.
– Понял, – раздраженно бросил Райман.
– И еще… Скажи, организация может дать мне денег на автомобиль? – поинтересовался Хонгр. – Надоело сидеть в этой берлоге безвылазно.
Бад хохотнул:
– Весь ты в этом, Хонгр. Работать отказываешься, свое требуешь. Подкинем деньжат, куда деваться. Купишь тачку, она пригодится организации.
– Спасибо.
– Ладно, пока.
– Пока. Не много мы наболтали? Все-таки телефон.
– Это не телефон, дружище. Давно уже не телефон. Проще выследить нас на земле, чем в Сети. Разве нет?
– Не знаю, – буркнул Хонгр. – Все зависит от того, кто и с кем говорит.
– Ты мне не доверяешь? – нахмурился Бад.
– Мы не в детском саду и не в скаутском лагере, – жестко ответил Хонгр. – Ты знаешь, на что подписался, и я знаю. Бороться с системой всегда тяжело. Система сминает.
– Но не нас! – Райман поднял вверх палец каким-то театральным жестом.
– Да. Нас не сломить, – девизом ответил Хонгр. – Пока, Бад. Держи меня в курсе дел.
– Обязательно.
* * *
Мобиль стремительно скользил по струне над рощами и теплицами. Встречных мобилей попадалось мало, и все больше грузовые, без стекол – квадратные металлические коробки. Обилие теплиц меня удивляло – ведь климат стал тропическим – до тех пор, пока я не получил справку о современном земледелии. Оказалось, что в теплице удобнее поддерживать нужную температуру и нужную влажность, распределять растения по высоте. Урожаи при правильном планировании не просто повышались – увеличивались в десять раз.
Пространство вокруг городов нужно экономить. Хотя Россия по-прежнему богата территориями, а транспортные расходы на струнном транспорте не слишком велики, стратегия развития сельского хозяйства и промышленности – интенсивная, а не экстенсивная. Вместо пшеничного поля или луковой плантации под открытым небом лучше высадить сосновую рощу. Атмосфере нужен кислород, людям – места для прогулок и временного уединения.
Теплицы и фермы, рощи и маленькие речушки – в реальности все выглядело так же, как и в компьютерных моделях. Зелень густая и буйная, насекомых мало. В открытое окно бюджетного мобиля с маломощным кондиционером и пластиковым салоном мухи не залетали. Под палящим солнцем было жарко, но я хотел вдыхать настоящий, а не кондиционированный воздух.
