Григорьевна очаровательно улыбнулась. Девушке на вид было около двадцати пяти. Фигуристая блондинка с восточным типом лица и двумя пучками волос на голове. «Бычьи рога» — кажется, такое название. Девушка смахивает на китаянку, хотя… Башкирия? Калмыкия?
Смысл происходящего до меня дошел не сразу.
Три жены.
Глава 7
Мне представили спутниц жизни дядюшки, после чего отец добрался до третьего поколения Корсаковых. Подросток с андеркатом оказался Романом, сыном упомянутого Архипа Илларионовича. Девушка с гулькой превратилась в Татьяну, сестру Ромы. Вторая девушка, хмурая особа с выбритым виском и сумасшедшим начесом на голове, от одного взгляда которой мурашки пробегали по коже, оказалась Еленой, сводной сестрой Ромы и Тани. Иными словами — дочерью дяди от второй жены. Семилетнюю кучеряшку тоже заделал Архип Илларионыч, а вот карапуз на высоком стуле был отрекомендован в качестве моего сводного брата Кирилла. От младшей жены главы рода.
Последний факт меня насторожил.
В аристократических домах принято передавать управление активами старшим наследникам. По всему выходит, что я — главный претендент… пока жив.
Каждого родственника я намертво запечатлел в памяти.
А память у меня хорошая.
— Всем приятного аппетита, — пожелал отец. — Да пребудет с вами сила рода.
Где-то я слышал похожую фразочку…
Корсаковы приступили к трапезе. Точнее — возобновили трапезу, прерванную моим приходом.
Суп оказался невероятно вкусным. Впрочем, его затмило картофельное пюре с запеченной в фольге рыбой в лимонном соусе. Я перепробовал разные бифштексы, колбаски, соусы и подливы. Затем наступила очередь салата из морепродуктов. Казалось, насыщение не наступит никогда…
Двоюродные сестры бросали на меня неприязненные взгляды.
Роман демонстративно игнорировал.
Думаю, с этой компашкой мне еще предстоит разобраться. Как и с хитросплетениями внутрисемейных отношений. Аристократические дома всегда имеют в шкафу парочку скелетов. А то и несколько десятков…
Я заметил, что блюда приносят и уносят люди в белой униформе. Повара. Я так понимаю, есть и шеф-повар, руководящий процессом. Плюс лакеи. Держим в уме гувернанток, мажордома, охрану, садовников… Громадный штат, обслуживающий одну-единственную семью.
К этому надо привыкнуть.
Мне разве что сопли не подтирают.
После подачи десерта обедающие окончательно разбились на небольшие группы и принялись обсуждать насущные дела. Женщины звонко смеялись, рассказывая друг другу столичные сплетни. Детям стало скучно, их увела гувернантка. Взрослым подали чай и кофе. Я решил ограничиться свежевыжатым яблочным соком.
Расслабишься — тут же ударят.
Старая добрая истина.
В голове прозвучал голос:
Лучше бы ты не возвращался, говнюк. Мы тебе устроим веселую жизнь.
Я оторвался от мороженого с клубникой и встретился глазами с Леной. Та самая девушка с начесом. Голос показался мне смутно знакомым. Я начал вспоминать… и промотал до подслушанного утром диалога. Паззл собрался. Вторым поклонником моей персоны, безусловно, был Роман.
Лена сверлила меня глазами-буравчиками.
Вслед за мысленным сообщением пришла боль. Виски сдавило, перед глазами поплыли темные круги. Ах ты ж, сука. Даже конца обеда не дождалась…
Я не умею защищаться от проникновений в свой разум.
Это плохо.
Но, как и тысячи раз в прежней жизни, сработали инстинкты. Я вызвал в себе знакомое ощущение силы, наполняющей каждую клеточку моего тела. Представил, как выталкиваю тварь с бритым виском из своей головы и отгораживаюсь от нее энергетическим барьером. Получилось не сразу, но в итоге боль схлынула, а в глазах Лены мелькнуло удивление.
Впрочем, я никогда не остаюсь в долгу.
Стоп, время.
Люди за столом и вокруг него замерли в неестественных позах. Кто-то с открытым ртом и чайной ложечкой в руке. Кто-то — с поднесенной ко рту пиалой. Услужливый лакей наливал Архипу Дмитриевичу чай из заварника, да так и застыл с отведенным локтем. Коричневая струя разбилась на отдельные капли, повисшие в воздухе, словно здесь, на Земле, воцарилась невесомость.
Протянув руку через стол, я осторожно вытащил из скрюченных пальцев Лены стакан с гранатовым соком и выплеснул жидкость ей в лицо. Попало на платье и подбородок.
Чашку — в руку.
Размораживаемся.
Я приготовился к новому приступу слабости и тошноты, но этого не случилось. Когда звуки вернулись в столовую, и все участники спектакля ожили, я понял, что меня накрыло не так уж сильно. Учащенный пульс, приступ усталости — и всё. Значит, характер воздействий на внешние объекты имеет значение.
— Испачкалась, — сообщил я ошарашенной Лене.
И, как ни в чем не бывало, вернулся к своему мороженому.
— Ты… — начала девушка, от волнения сорвавшись на речь. — Что это за хрень?
Взрослые, похоже, ничего не заметили.
Сунешься снова — будет хуже.
Транслируя эту мысль, я задействовал ману.
И Лена, судя по всему, меня услышала.
Мелкий поганец.
Извинившись перед семьей, девушка вскочила со своего места и покинула обеденный зал. Всё это время Таня с Ромой пристально за нами наблюдали.
— Что это с ней? — удивился отец.
— Плохо управляется со стаканом, — хмыкнул я.
Дядя переглянулся со своими женами, но никак не прокомментировал ситуацию. И лишь старушка, божий одуванчик, Анастасия Винклер-Корсакова, уставилась на меня через весь стол внимательными и на редкость живыми глазами. У меня возникло ощущение, что бабушка смекнула, что к чему.
А ведь непростые здесь люди сидят.
Ох, непростые.
Корсаковы десятилетиями возглавляли Дворцовую полицию, защищая государя от покушений и вмешательств в личную жизнь. Пусть линия отца и угасает, но он сам и его предки кому хочешь горло перегрызут. И не поморщатся. Быть может, и батя сообразил, что случилось, только виду не подал.
После обеда народ стал расходиться под разными благовидными предлогами. Отец поманил меня пальцем. Кроме нас, в столовой задержалась лишь мама… да старики, усердно помешивающие ложечками сахар в своих чашках. Едва я приблизился к этой компании, мама поспешила меня обнять.
— Сынок, как я рада, что всё обошлось…
Я не люблю все эти нежности, но плачущую женщину оттолкнуть не посмел. Видно, что Валентина Алексеевна переживает за меня. Потеря памяти фактически перечеркивает всё, что нас связывало в детстве. Точнее, не нас, а моего носителя со своей семьей.
— Ты применил запретную технику, — голос деда оказался тихим и чуть хрипловатым, в нем слышались резкие нотки. — За фамильным столом.
Отец стер с лица добродушную усмешку.
— Применил, — я не стал отрицать очевидное.
— Впечатляет, — похвалила бабушка. — В роду у нас еще такого не было.
— Зачем? — настаивал дед.
— Сестра влезла мне в голову, — ответил я. Не вижу смысла кого-то покрывать в данной ситуации. — Причинила боль. Мне пришлось выставить барьер.
— Ты умеешь? — опешила мать.
— Как выяснилось, — пожимаю плечами. — До сегодняшнего дня не умел.
Илларион Данилович нахмурился. Мне показалось, что он испытывает жгучее желание проверить меня на ментальном уровне, но всеми силами сдерживается. Родная кровь, как-никак. Без дозволения нельзя-с…
— Вот что, — отец перешел к сути вопроса. — Мы с матерью обеспокоены твоим состоянием, Витя.
