class="p1"> Ну, мост высокий. Хариус — широк, но не слишком высок. И если осядет метра на три — то вполне пройдёт под мостом. И вода через борт не перельётся.
Народ озадаченно замолк, но Дмитрич, полминуты подумав, помотал головой, поджав губы.
— Не выйдет эта х…йня! — категорически заявил Петрович. — Хитровые…ано, но ни х…я не сработает! Машины, двигатель… нет в Хариусе столько е…учих пустых помещений, чтобы притопить. А затопить нужное — машины по пи…де пойдут!
— Груз-балласт?
— Родишь ты его, б…дь?! — возмутился Петрович. — Е…учих семьдесят тонн, не меньше! И если вернуться — х..й мы допи…дюхаем обратно, с такой ё…аной осадкой! — припечатал он.
— Не говоря о том, что десять метров, — напомнил Дмитревич.
— Думаете — атакуют?
— А маус их знает, уродов, — буркнул капитан. — Но риск слишком велик. Ладно, товарищи: проблема всем ясна. Думайте, может, что придумаете. А пока — ждём, — вздохнул он, распуская совещание.
Направились мы в Вездетанк довольно хмурые. И стали обсуждать сложившуюся ситуацию. Ну, разве что немного, не больше получаса на корпоративщиков, сволочей таких, поругались. Хотелось больше и грязнее! И по мордам им настучать, и пинков надавать, и… Чёрт бы с ними, с паразитами такими.
Выходил неприятный расклад: в принципе, до перевала не так и далеко. Но даже если плюнуть на порядочность и оставить Хариус, то одни, без проводников и поддержки, до Оби, а потом по ней до Нижневартовска… Да мы, банально, потратим времени больше, чем дождавшись конца этого месяца! Вляпываясь в неприятности, из них выляпываясь, причём — мы всё-таки не бессмертные.
В общем, вариант “всё бросить” — не вариант. Но месяц — это звиздец, как долго! Дмитриевич-то печалился в расчёте на обратный путь: с учётом месяца ожидания они вполне могут на реке зазимовать, не успев добраться до Сталедара. Не самая приятная перспектива.
Но и нам месяц терять не стоит: от Белояра вроде и недалеко, и по реке. А вот чёрт знает. И сколько до Белоярска добираться будем — не знает даже этот мифический персонаж.
Но что делать, кроме как нафиг перебить охреневших голубых, ну и проплыть — непонятно. Теоретически, если задаться целью, укрыться от систем обнаружения, заложить к стаканам-бункерам пакость поядрёнее — то вполне можно и перебить. Термит там, например, или термическая смесь, по типу гранат империалистов. Да и с кислотой можно подумать…
Так что, варианты, как подступиться к “силовому решению” проблемы — в общем, есть. Правда, чёрт его знает, как укрыться от средств обнаружения. А главное, кооперативщики, конечно — редкостные сволочи, говнюки мелочные, паразиты злостные… И много ещё кто, но они именно гадят. И как-то их массово перебивать не очень. Если бы вообще не пускали, как те же мутанты под Ковровом — то “да”. А так — как-то не очень выходит.
Это не говоря о том, что кооперативщики, как бы к ним кто ни относился — сила. И вон, снуют, сволочи, к Уральскому Хребту и оттуда. И чёрт знает, может, и в Сибири копошатся, сволочи такие! А мы их на мосту перебьём, положим. А нас по ту сторону Урала будет ждать комитет по встрече, с ОЧЕНЬ острыми вопросами. И страшно подумать, куда эти острые вопросы запихают.
В общем, выходило, что остаётся нам только ждать, как и всем. Ну, по крайней мере, пока. В общем, утешили мы друг друга со Светой, как могли, да и завалились спать. А на следующий день поднялись на палубу — и было фигово. Ну, наёмников Василий, по армейской традиции застроил и направил копать отсюда и до вечера. В смысле, гонял в тренировочной нещадно. А вот с прочим экипажем было неважно. Обычно пустеющая палуба была если не переполнена, то народ неприкаянно бродил. Переговаривались, за борт от нефиг делать плевали, и вообще неконструктивно страдали.
И тут сказалась кооперативная структура предприятия Дмитрича. Каждый член экипажа — и собственник Хариуса, в какой-то мере. И все прекрасно понимали, куда плывут, были замотивированы или интересом, или выгодой, тут уж кому как.
Но, при этом, сказать что “просто стоим тут” Дмитрич просто не мог: права не имел, да и реально поднялся бы бунт на корабле. Он, конечно, кучу полномочий и прав имел, как и командиры, но не царь какой.
И, соответственно, уже вечером экипаж знал неприятные новости. Ну и начал расстроенно страдать фигнёй. Регулярно на палубе появлялась физиономия Петровича, бодрым матерком загоняющего техников пахать. Прочие руководители тоже мелькали, но было это всё паллиативом. Народ вяло двигал работать, а из недр Хариуса ему на смену появлялся другой неприкаянный народ.
К обеду даже пара драк попробовала начаться, но закончилась на первой попытке. Очень вежливый боцман нанёс одним забиякам телесные повреждения средней тяжести другим забиякой. Чем, собственно, драку прекратил. И очень вежливо попросил коллектив свалить с палубы, пока он не огорчился. Народ видеть огорчённого Игнатьича не захотел, так что палубу от присутствия очистил.
Но всё это было чертовски хреново. От безделья за месяц народ дойдёт до полного бардака и падения дисциплины. И либо Дмитрич устроит казарму, с опасностью ежечасного бунта, либо вообще направит свой Хариус по каким-то торговым делам, плюнув на Сибирь в этом году.
Это у нас со Светкой такие итоги после обсуждения текущей ситуации вышли, и, судя по всему, так и выходило в реальности. А значит, если кооперативщики в течение недели не разомкнут мост (на что рассчитывать с этими сволочами просто глупо), то через эту неделю экспедиция свернётся, и Хариус займётся другими делами. Ну не дурак же Дмитрич, сам всё понимает, а бунт ему, как понятно, нафиг не нужен.
— В общем, надо нам со всем этим что-то делать, — подытожил я наше обсуждение.
— Нам? — ехидно переспросила Светка, впрочем, тут же сама себе ответила. — Да, нам. Потому что мы самые заинтересованные в продолжении текущей экспедиции выходим.
— Вот-вот, — покивал я.
— Ну и что ты думаешь делать, Жора? Сам же понимаешь, что силовой путь решения тут не годится.
— Понимаю, но надо искать варианты. Почему обязательно захватить-перебить? Например обмануть как-то, ещё что-то…
— Ты проявляешь редкостное
