а всё равно было безумно вкусно. Так что съел намного больше, чем сам ожидал. Думал даже, что поплохеет, но, к собственному удивлению, всё обошлось — вот что значит свежим натур-продуктом питаться.
Ещё несколько кусков обжарил получше и, завернув от мух в какой-то местный аналог лопуха, отложил про запас. Утром нажарил ещё мяса и опять налопался, уже впихивая в себя еду через силу. И двинулся в путь, оставив за собой почти целую тушу, от которой я не смог отожрать и десятой части — то-то местным волчкам радость-то будет… Нет, определённо, дальше только сурки и суслики.
* * *
М-да. Не иначе, дух оленя решил отомстить мне за бессмысленное и расточительное убийство. Пройдя едва ли километров пять, наткнулся на свежий след. Настолько свежий, что даже я без проблем прочитал его, хотя особыми талантами к следопытству никогда не обладал, за что даже в своё время удостоился пары презрительных взглядов от Эвгения Сидоровича. Два верблюда. Судя по тому, что следы шли параллельно, это не парочка верховой-грузовой, а два верховых. Два всадника посреди пустыни, относительно налегке, в смысле, без большого количества груза. Скорее всего, это не купцы, не кочевая семья, а два воина. Возможно даже из той компашки, которой я посредством своего Бизона доказал преимущество технологий двадцать первого века над технологиями средневековья. Те, правда, все на коняшках были. Но кто их знает, может там только часть отряда засветилась, а остальные… Впрочем, это ведь могут быть и совершенно другие ребята. В смысле, племенной принадлежности, а вот нравы и представления о гуманности у них наверняка те же. А я вчера устроил пальбу из своей артиллерии, да ещё и костёр всю ночь жёг, половину степи освещая. А следы-то тут оставили как раз примерно в то же время, что я вступил на скользкий путь истребления рогатых. Слышали они меня или нет? Карамультук-то мой, конечно, грохочет громко, но и пять километров — дистанция тоже немалая. Правда, тут, в степи, не то что в городе — такая тишина стоит, что кажется, будто даже комариный писк за километр слышен, так что…
Как-то сразу стало очень неуютно и захотелось зарыться куда поглубже. И пулемёт. Видения прячущихся за каждым кустиком потомков Эвгения Сидоровича, кровожадно алчущих схватить меня и наказать за акт браконьерства в их владениях, бодрости как-то совсем не придавали. Так что на всякий случай перекинул автомат на грудь, сгорбился, инстинктивно пытаясь стать ниже ростом, и зашагал дальше медленно и с оглядкой.
Так и шагал дня, наверное, четыре, а может, и пять. Ещё пару раз наткнулся на следы людей и верблюдов, а однажды даже нашёл место, где, поохотившись, чужаки разделывали добычу. Что характерно, птички вывели, уж больно дружно они вились над пятном свежепролитой крови и грудой костей. И это заставило меня стать ещё более осторожным.
По вечерам я теперь не стеснялся выкапывать ямки под костёр, чтобы не высвечивать своё место ночёвки — благо, окапываться нас ещё в училище научили, а мачете-тесак худо-бедно справлялся с обязанностями малой сапёрной лопатки. Костры разжигал только чтобы приготовить еду, хотя спать под плащом-вонючкой было слегка зябко. А поутру тщательно маскировал своё место ночёвки и вообще следил за тем, чтобы оставлять как можно меньше свидетельств своего пребывания — нас этому ведь тоже учили!
…Вроде бы, учили неплохо. Видать, всё-таки сумел я обхитрить местных и остаться для них невидимым. По крайней мере, никто за моим скальпом не пожаловал и спустя пять дней я несколько осмелел и снова начал двигаться уже в приличном темпе, не шарахаясь от каждого пучка травы. Хотя, конечно, и о полученном уроке осторожности не забывал.
Возможно, это в очередной раз и спасло мою шкуру. Как-то раз, прокравшись на самый высоких холм округи, я заметил с него ползущих по линии горизонта дюжину муравьишек и висящее над ними облачко пыли. Судя по всему, это был либо очередной отряд вояк, либо идущий караван. Наступило время решать, как жить дальше — продолжать прятаться или всё же рискнуть и пойти на контакт с местными?
Следовать за попаданцем
Закупать припасы — дело такое, ответственное. Его кому попало не поручат. А то ведь выйдешь в пустоши, ан крупа-то и с червями окажется, а солонина — прогорклой! В лучшем случае придётся назад возвращаться, а потом начальство расследование учинит, просто ли ты дурак, или ещё и вор вдобавок, решивший с общего котла нажиться. Куда хуже, если, обнаружив этакое безобразие, начальство решит «в степь прогуляться». И впрямь, пойдёт офицер в степь погулять, а тебя оставит наедине с разозлёнными «товарищами». А потом в отчёте напишут, мол, змея укусила, или волки задрали, и никому не будет дела до ещё одной груды костей, валяющейся где-то посреди пустыни… Потому как для солдата собственное брюхо — дело святое, и осквернять эту святыню дерьмовой жратвой он кому попало позволять не станет. Тут и офицеру-интенданту пуля невзначай прилететь может, а уж своего брата стражника никто точно жалеть не станет.
Да, такие случаи бывают. И куда чаще, чем кажется на первый взгляд. И дело тут даже не в жадности иных закупщиков, а в хитрожопости некоторых купцов. Ты товар справный покупаешь, десять раз проверишь да посмотришь. А он, сволота, извернётся, да и подменит мешки при погрузке, и поди потом попробуй чего доказать.
Я ведь почему про это говорю? Да потому, что в бытность свою, когда из племени ушёл, а в стражники ещё не записался, прибился я на базаре в городишке одном к банде малолеток вроде меня. Мы как раз тем и подрабатывали, что где-чего погрузить-разгрузить, туда-сюда сбегать, там-сям посмотреть да вызнать. Ну и не без того, чтобы где кого надуть. Откровенно-то не воровали, за такое мужики из общества воров могли и на нож насадить. А вот по мелочи, да по указанию самого купчины…
Так что уловок я знал множество, и в первый же месяц службы в страже мне эти знания очень даже пригодились. Как раз проезжали мы через городишко один, и десятник послал нас запасов подкупить. Сержанта послал, а тот меня взял — не самому же ему мешки ворочать! Ну вот я и подметил, что мешки те нам подменить пытаются. Сказал сержанту, тот малость на купчину наехал — так мы ещё и в прибыли остались. Вот меня с тех пор и стали к таким делам привлекать,
