прицелом наших пулеметов. За ним, к нему неторопливо приближалась немецкая пехота.
— Всем приготовиться! — скомандовал я в микрофон, не отрываясь от ТЗК.
С напряжением приходилось прислушиваться к треску мотоциклов, и думать получится или нет? Успеют мотоциклисты поднять стрельбу или нет? Внезапно треск мотоциклетных двигателей пропал, стрельбы не было! Ура! Получилось!
По рации услышал голос Косовского:
— Буду бить в борт! В лоб его не возьмешь!
— Ты маленько подожди! Дам команду, когда бить! Ты все время борт лови!
Я следил за танком, не отрываясь от трубы.
— Внимание! — на распев сказал я. — Огонь! — Пушка бронеавтомобиля, блеснула ярким пламенем, дыхнула дымом, по собачьи как-то тявкнула тоненьким голоском и обдала дорогу облаком пыли.
— Ну что попал? — крикнул он мне снизу.
— Молодец, старший сержант! С первого выстрела! Давай меняй позицию!
Глядя в стереотрубу, про себя думал: «Может и попал. Я точно не видел». Танк продолжал еще ползти. После нашего выстрела он прошел несколько метров и остановился.
Немцы тем временем начали стрелять из всех стволов, по всем подозрительным местам — ложным окопам, в штык глубиной и по поломанной пушке, поставленной рядом с позицией бронеавтомобиля.
Я проморгал, когда немцы успели развернуть свои орудия. Прогремело несколько пушечных выстрелов и сорокопятку подбросило вверх. В облаке нескольких разрывов ствол, щит, лафет с колесами разлетелись в разные стороны, промелькнув над кустами. Сидевший со мной в окопчике солдат спросил:
— Видели товарищ лейтенант?
— Видел! — зло ответил я и привалился к наглазникам трубы.
Думая, что уничтожили нашу пушку, танки остановились. Они видно ждали другого выстрела из амбразуры прорытой под высотой. Амбразура была пуста, но они это не видели.
Подав команду пулеметчикам, припал к окулярам трубы. Восемь пулеметов захлебываясь ударили по немецкой пехоте. Пули резали все и траву, и кусты, и людей. В трубу были отлично видны всплески пыли на дороге. Немецкая пехота шла, рассыпавшись по всей ширине пространства дороги. Немцы не ожидали встретить здесь такого плотного огня в упор. В конце колоны вспыхнуло несколько мотоциклов.
На дорогу легли убитые и раненые. Живые, кто успел, попрятались за танки. Пехота не стреляла, ответный огонь вели только танки и три пушки в конце колонны.
— Бессонов! Весь огонь по расчетам орудий!
Вы когда нибудь видели как кипит земля, когда четыре тысячи пуль в минуту впиваются в нее? И я раньше не видел! Поверьте мне, у расчетов орудий шансов не было! Даже мизерных. Просто за несколько секунд, из щитов орудий сделали ситечко. Бронебойная пуля, даже винтовочного калибра способна на многое! А в умелых руках…
Политрук подполз ко мне на бугор. Он поправил каску, утер ладонью вспотевшее лицо и тихо спросил:
— Ну а мы чего будем делать? Одними пулеметами танки не удержишь! Может, пока не поздно махнем? А? Свидетелей то нет!
— Не спеши Петя! Торопиться нам теперь некуда! Немецкие танки стоят. Уйти с высоты мы в любую минуту успеем. Надеюсь, ты меня понял?
И снова припал к окулярам трубы. Пулеметы, подчиняясь командам наблюдателей продолжали бить короткими очередями. Скат, обращенный к немцам, совершенно пуст и недвижим. Ничто не мелькнет на нем, потому что мы окопались за обратным скатом. Стрелять по пустому бугру бессмысленно. Танки вперед не пойдут. Они подавят на дороге своих убитых и раненых. Им нужно их убрать с дороги, а этого сделать до ночи мы им не дадим. Чтобы подбодрить людей, крикнул, чтобы слышали все солдаты:
— Славяне, пулеметами танки держим! Мы за обратным скатом! Немцев бояться нечего! Главное сейчас спокойствие! Не дать им подняться с дороги!
Последнюю фразу я выкрикнул. Солдаты видели, что я со стереотрубой в окопе сижу выше всех, гляжу дальше всех и это в них вселяло твердость и уверенность. Но по лицам их нельзя было сказать, что они от моих слов воспрянули духом, что у них нет ни сомнений, ни страха и они не волнуются. На наше счастье минометов у немцев не было. Ковырнуть нас за обратным склоном им было нечем. Узкая полоса дороги не позволяла танкам податься в сторону. Время идет. Танки стоят. Убитые и тяжело раненые лежат на дороге и обочинах. Немилосердно палит солнце. Любое движение на дороге вызывает шквал огня. Оставшиеся в живых пехотинцы спряталась за танки. Танки без пехоты вперед не пойдут. Они бояться. Бояться бокового удара из-за бугра. Не стоит ли у нас за бугром вплотную к дороге заряженная бронебойным снарядом пушка. Нужно попробовать выкурить немцев из-за двух передних танков. Сделать это просто. Я подал команду убавить прицел. Теперь пули должны пойти под брюхо переднего танка. Они ударят по булыжнику дороги и рикошетом ударят по ногам. Все, кто спрятался за танками, получат свою порцию свинца. Посмотрим, как они сейчас запляшут. Пулеметчики стреляют вслепую. Перед ними прицельные колышки. Танки и немцев они не видят. По моей команде Бессонов корректирует огонь:
— Уровень меньше 0–02, 0–03, левее 0–02, пятьдесят патрон, короткими очередями. Огонь!
Смотрю в трубу. Немцы за двумя передними танками заметались когда по ним из-под брюха ударили пули. Отпрянув от трубы, я с удовольствием потер руки. Теперь мы пулеметным огнем держали немецкую пехоту и танки. Это была невиданная наглость с нашей стороны. По какой такой немецкой науке, немецкая пехота с танками несла на дороге потери от пулеметов? Кожей чувствовал, как немецкие танкисты лихорадочно шарили своей оптикой по гребню голого бугра, но сколько они не смотрели, ни вглядывались, обнаружить ничего не могли. Пулеметы били с обратного ската.
При стрельбе из пулеметов пули шли в начале чуть вверх, к гребню высоты. А затем по кривой опускались к дороге. Вот и вся хитрость. Пулеметы стояли ниже уровня гребня. Вспышек и дыма от стрельбы пулеметов немцы не могли видеть. Немцы перед собой видели голый бугор, который стоял поперек дороги. Дорога огибала его зажатая между бугром и большой высотой.
Немцы справедливо полагали, что уничтоженная пушка могла быть приманкой, и видно не решались сходу идти на бугор. Даже если удастся обойти по песку подбитый танк, то из-за бугра в бок может ударить более мощное орудие. Получв выстрел в упор, уже другой танк закроет узкий проход. Именно поэтому эти русские так уверенно бьют из пулеметов!
Я подал команду пулеметчикам прекратить огонь. Посмотрим, что будут делать немцы? Стрельба прекратилась. Стало совсем тихо. Время как будто остановилось. Если все мои предположения верны, то дело здесь без авиации не обойдется.
Подумав о авиации, мысленно обругал себя всеми словами, которые знал! Можно же запросить «Овод»!
Оставив за себя Бессонова, спустился к подножью высоты, где метров через триста, у дороги была позиция БТРа. Его задача была бить танки из КПВТ, а так же уничтожать немцев, которые или прорвутся или обойдут высоту, чтобы ударить нам в тыл.
Идя к машине, я внимательно смотрел по сторонам, мне было интересно как БТР справился с мотоциклистами. В одном месте была брешь в придорожных кустах, явно кто-то слетел в кювет, чуть дальше по другой стороне дороги, из болота виднелся еще один, уже перевернутый мотоцикл.
Дойдя до капонира, в котором стоял бронетранспортер, постучал автоматом по броне и крикнул в люк:
— Сержант, где ты там?
Из люка показалась его голова без шлемофона, он вопросительно посмотрел на меня.
— Что молчишь, рассказывай, как вы дошли до такой жизни?
— А чо рассказывать, товарищ лейтенант! Как немцы на мотоциклах выскочили из-зы высотки, мы уже стояли под парами и начали разгон. Перед поворотом выключили двигатель и сцепление…
— Кто-то смог уйти?
В ответ он только молча помотал головой.
— Там такой удар был, что концы бревен треснули, а третий с разгона улетел в болото. Мы потом смотрели, их всех мотоциклом придавило. Даже если не сразу, то потом захлебнулись… Один мотоцикл вроде цел, а один в смятку, под колеса затянуло…
— Живой кто то остался?
— Там в кустах двое… Связанные лежат, один тяжелый не выживет, а другой уже очухался воды просил — дали.
— На связь вызывали?
— Нет.
— А «Овод»?
— В нашем районе команды «Воздух» не было. А как у вас там?
— Нормально!
