В шестнадцать двадцать мы тронулись в путь, до противника было около двух километров. Шёл снег, начиналась небольшая метель...
Первые полтора километра мы двигались одной колонной, впереди ехала наша тройка. Потом приостановились, перестроились и небольшим веером двинулись в сторону врага. Теперь моя тройка ехала в центре этой дуги и немного впереди других боевых групп. Мы являлись основной огневой силой этой операции. Все были вооружены трофейным оружием. Якут – снайперским ружьём, а мы с Шерханом – автоматами “Суоми”. Наиль очень обрадовался этому автомату, тем более, когда я сказал ему:
— Шерхан, тут целиться, особо, не надо – увидел противника, направляй ствол на него и нажимай на курок. Про себя произнеси, "две тысячи раз", и отпускай курок, чтобы не сжечь патроны одной очередью.
Времени было в обрез, поэтому, всё обучение владению автоматом свелось, кроме этой фразы, к показу – как вставляется магазин, передёргивается затвор, и где находится предохранитель. После этого двухминутного инструктажа, Наиль заявил:
— А что, штука хорошая, всё лучше, чем моя СВТ. У меня её, почему-то, постоянно заклинивает, да и вообще, стрелок из меня фиговый. Нашему Якуту я даже в подмётки не гожусь. Он рассказывал, что раньше, когда охотился, за сто метров белке в глаз попадал. Вот это я понимаю, стрелок. Таким и надо ружья выдавать, а стрелков, похожих на меня, нужно вооружать автоматами. Особо метким быть не надо, от пуза, очередью зафигачил, и – вперёд. Враг или убит, или ошалел от роя пуль. К нему подбегаешь, прикладом по кумполу долбанёшь, и всё – путь свободен. А если ещё и гранат полно, тогда, вообще, лафа – в одном лице ты, как бронепоезд: и пулемет есть, и артиллерия.
Кстати о гранатах, кроме РГД-33, которые были у каждого красноармейца в количестве двух штук, я в теплушке финнов нашёл целый ящик наступательных гранат. Они были изготовлены по образцу германских гранат 1917 года (длинная ручка, при выдёргивании шнура, внутри зажигался бикфордов шнур, задержка 5,5 секунд). Всего их, вместе с теми, которые были у пленных, было шестьдесят четыре штуки. Каждая боевая группа получила по восемь гранат. Что касается наших гранат, я прекрасно знал, что РГД-ЗЗ, красноармейцы недолюбливают. И, что практически все, чтобы не таскать лишнюю тяжесть, выбросили оборонительные чехлы, чем очень сильно ослабляли её убойную силу. Но сейчас это было, может быть, и к лучшему, меньшая вероятность попасть под осколок собственной гранаты. А в радиусе трёх метров она точно убьёт или серьёзно ранит противника. Кроме этих гранат, в моих карманах нашлось две Ф-1. Применять их, находясь вне окопа, было, конечно, опасно (разлёт осколков достигал 200 метров), но для себя я решил – если сложится критическая ситуация, буду их тоже использовать.
По разработанному мной плану, гранаты должны применяться в первую очередь. Нужно было постараться без выстрелов добраться до огневых точек и забросать их гранатами. После этого, можно было применять и стрелковое оружие.
Когда мы проехали небольшой пролесок и уже почти въезжали в рощу, где располагались вражеские войска, из-за дерева показалась фигура в белом маскхалате с автоматом на груди. Я, в принципе, предполагал, что у этого заслона имеется и ближнее охранение. Не мог опытный командир полагаться только на финскую спецгруппу. Поэтому не растерялся, поднял руку и помахал этому человеку. Тот на ломанном финском крикнул:
— Кто такие? Щюцкоровцев нам не нужно!
Я тоже не на очень хорошем финском ответил:
— Никаких щюцкоровцев, тут все профессионалы.
Потом перейдя уже на немецкий, а я знал, что в скандинавском корпусе служит немало немцев, да и шведы должны были понимать этот язык, продолжил:
— Я лейтенант Крюгер. По приказу генерала Линдера мой взвод направлен на усиление группы капитана Андерсена. Где я могу найти капитана?
Человек, обернувшись, что-то крикнул по-шведски в глубину леса. Дождавшись ответа, повернулся ко мне и на ломанном немецком произнёс:
— Штаб прямо через четыреста метров, там, где стоит обоз. Капитан сейчас там. Но, поспешите, он скоро опять отправится проверять позиции.
Я поднял руку и махнул ей, давая команду другим боевым группам начинать движение. А сам поинтересовался у этого часового:
— Как там себя ведут русские? Что-то у вас тут тихо? Какого чёрта, нам не дали нормально пообедать? Полковник лично прибыл в наше расположение, чтобы поторопить с выходом.
Часовой, путая и ужасно коверкая немецкие слова, ответил:
— Иваны часа два назад попытались сунуться, но мы их отогнали. Теперь, наверное, сидят, зализывают раны и ждут подкреплений. Без танков они нас отсюда не сдвинут. А когда танки завтра подойдут, то русские очень удивятся, больно получив по носу. Ведь, как сказал капитан, ночью должен подойти противотанковый дивизион. И кроме вас, должны начать прибывать финские егеря.
Решив, наверное, сделать реверанс в сторону Германии, он продолжил:
— Но, как всегда, самыми дисциплинированными и быстрыми на подъём, оказалась часть под командованием немца. Респект вам, герр лейтенант.
Я, полупоклоном, выразил ему благодарность, махнул рукой и покатил по направлению к их штабу. Теперь моя тройка оказалась самой последней в наших порядках. Отъехав метров двадцать, я притормозил, подозвал Якута и полушёпотом ему приказал:
— Ты остаёшься здесь. Подкрадёшься к этому посту и, как только услышишь звуки боя, отстреливаешь этих раззяв. Потом, в одиночку начинаешь работать по снайперам – примерную схему их расположения ты знаешь.
Кирюшкин не задал ни одного вопроса, молча, кивнул головой и направился в сторону от хорошо накатанной лыжни, по которой мы ехали. А мы с Наилем, убыстряя ход, покатили дальше. Нужно было успеть до начала стрельбы добраться до штаба. Где он находиться, впрочем, как и про пост на окраине этой рощи, никто из допрошенных пленных не сообщил. Всё-таки, опыта и профессионализма у меня, явно, не хватало. Не догадался даже задать такой элементарный вопрос – где находится штаб? Дурак, про свободную охоту придётся забыть. А я-то думал, нашим автоматическим оружием внести большую панику в ряды противника, в идеале хотел, чтобы они начали стрелять друг по другу. Но теперь, буквально на ходу моей группе придётся менять тактику. Остальным группам задание изменять было уже поздно, поэтому штабом нужно заниматься нам с Шерханом.
Чтобы обеспечить одновременное и неожиданное нападение на противника всеми группами, я ещё во время проведения инструктажа поручил всем командирам проявить выдержку и начинать активные действия только через пятнадцать минут после въезда в рощу. Расстояние, которое должны были проехать боевые группы, было разным. Я взял за основу время, которое нужно было потратить, чтобы добраться до самой дальней пулемётной точки. При этом не просто добраться, а на последнем этапе ещё и незаметно подкрасться к своей цели. Группы, которые окажутся там раньше, должны будут замаскироваться на расстоянии броска гранаты и ждать первых взрывов. Если по истечении пятнадцати минут никаких звуков боя не услышат, то ждать ещё пять минут и начинать забрасывать противника гранатами.
