— Остальное?
— Распределено между инвесторами. Согласно уставу — ни один инвестор не может консолидировать в своих руках более пяти процентов голосующих акций Аревы.
Ирлмайер закусил губу. Все было не так, как он рассчитывал
— Проверь облигации. Кредиты. Кто им давал кредиты. Кто андеррайтер[20] по облигационным выпускам? Там есть Банка ди Рома?
— Минуточку. Кредиты они не обязаны раскрывать, кроме основных параметров, но подписные книги на облигации доступны в сети. Да... по всем последним выпускам облигаций основной андеррайтер — Банка ди Рома, вы угадали.
Ублюдок...
Он не смог прямо купить компанию по причине законодательного запрета, но не сумев войти в дверь, он залез в окно. Очень просто — предложив снабжать компанию деньгами. Мало кто возьмется кредитовать или организовывать выпуски облигаций компании, которая находится в стране, не признанной Священной Римской Империей, находящейся в перманентной войне с первой державой мира и объекты которой будут целями в первую очередь. Да даже без войны... банкиры ведь не дураки. Если станет известно о незаконным покупках желтого кека, о незаконных работах по созданию ядерного оружия — первой попадет в санкционный список именно Арева, и тогда о возврате денежек можно забыть... по крайней мере о быстром возврате. Кто из банкиров сознательно пойдет на риск!? Да тот, кому нужна атомная бомба!
Барон Карло Полетти...
— Что?
— Барон Карло Полетти. Ты знал его?
— Нет...
— Врешь. Идиот, ты опять врешь! Неужели ты не понял, не время играть в игры!
— Вообще то... — генерал замялся — говорили, что банка ли Рома принимает деньги и не особо следит за их чистотой. Только большие, очень большие деньги, мелочь им не интересна. Я сам разместил там деньги... надеюсь что-то еще получить.
Ирлмайер едва не расхохотался. Он знал генерала... но мелочным его никогда не считал. А оказалось — он мелочный. И глупый.
Ирлмайер — понимал самое главное, что надо понимать в таких играх. В дилемме «деньги-власть» на первом месте всегда власть — если это, конечно, настоящая власть. Деньги... это так, бумажки, и потерять их легче, чем ты думаешь. Тот, у кого власть — тот устанавливает правила игры. А это — самое главное.
— Поедешь со мной. Ты понимаешь, что просто так — это все не кончится.
— Но я не против Рейха!
Ирлмайер подошел ближе
— Да. Точно. Будь убедителен, друг мой. Как ни мерзко это признавать — мне это сейчас не менее важно, чем тебе. Будь убедителен...
Вместе — они вышли из здания. Ирлмайер забрал автомат и повесил его на плечо... не потому, что ему нужно было оружие. Просто из этого автомата было совершено убийство — и он забрал его чисто машинально, как полицейский, чтобы это убийство расследовать... или скрыть.
Граничары — видя, что защищать некого — совсем поникли духом.
Подошел Секеш, коротко поклонился
— Я вам нужен, экселленц?
— Там комната, приберись — приказал Ирлмайер — сумка на столе, захвати ее с собой. Приберись и уйдешь со второй группой.
— Есть.
Подошел и командир отряда морской пехоты, отсалютовал
— Мои приказания, герр генерал?
— Одна группа возвращается на авианосец. Другая остается здесь до особых распоряжений. Подчиняетесь Секешу как мне. Мне нужно восемь человек.
— Слушаюсь!
Ирлмайер — привычным жестом полицейского положил руку на плечо Младеновичу, показывая, что тот уже не свободен. Мелькнула мысль, что если бы он так и оставался полицейским. А не лез в разведку — все было бы лучше и для него и для Рейха. Но в Африке нельзя быть полицейским и не быть разведчиком, а потом...
А то, что с нами будет потом — все это будет потом...
В сопровождении морских пехотинцев из сопровождения — они поднялись к вертолетам. Вертолетчик заметил их, отсалютовал. Один из морских пехотинцев показал жестом — взлетаем, готовься к взлету. Пилот кивнул.
Сикорский на земле — здоровенная корова, внутри темно как, хм... в тоннеле, в десантном отсеке сидения, часть вооружения, ящики с боеприпасами, или еще с чем, пилотская кабина далеко и она отделена от десантного отсека перегородкой. У самой аппарели — их встретил один из бойцов посадочной группы, у него в руке была старая, но действенная винтовка Эрма G8, которая могла использовать и как снайперская и как пулемет. Он отступил в сторону, чтобы дать возможность подняться в салон...
Ирлмайер так и не понял, что произошло. Все было нормально — более чем нормально. Он усадил Младеновича ближе к кабине, приковывать наручниками не стал... да и нее было у него наручников, а просить у морских пехотинцев одноразовые он не захотел. И тут — сзади кто-то задал на повышенных тонах вопрос, он не успел даже осознать какой. Потом — треснули выстрелы, как разряд молнии, коротко и сухо. На выстрелы — у прошедшего Африку человека реакция однозначная — Ирлмайер упал на пол десантного отсека, потянулся за пистолетом. Но тут — кто-то ударил его, да так что свет в глазах померк — а потом снова начали стрелять...
Когда говорят — «выхода нет» — не верьте. Выход есть всегда. Просто он такой, о котором голова думать отказывается.
А в спецназ — берут людей, для которых слова «выхода нет» являются запретными. Чтобы отсеять тех, кто считает по-иному — устраивают испытания. Часто — с попаданием в полицию, самым настоящим. Тот, кто сумел скрыться от полиции — попадает на губу, и там уже за него берутся по-настоящему. Задача одна — не сломаться и ничего не сказать.
Так и тут. На самом деле выходы были. Первый — попытаться скрыться — при большой вероятности, что в процессе этого тебя заметят, не те так другие. Второй — сдаться, что недопустимо само по себе. На это тоже есть испытания. Одно из них — курсантов с голыми руками бросают в яму с нечистотами, глубиной пять метров. Единственный способ выбраться — сделать «лесенку», при этом все будут в дерьме. Если кто не догадается, или просто побрезгует — тот может сидеть в яме до скончания века и единственный способ выбраться — крикнуть, что ты не тюлень и уходишь с курсов. Еще одно испытание — подводный лабиринт. С аварийным комплектом — куранта сажают в лабиринт труб, затапливают их водой и приказывают ползти вперед, чтобы выбраться. Когда выход совсем рядом — курсант обнаруживает решетку. О которой его никто не предупреждал. В аварийном комплекте запаса воздуха хватает на тридцать минут, решетку убирают через пятнадцать. Сдавшим считается тот, кто боролся до конца: осматривал решетку, пытался перепилить ее пилкой водолазного ножа, подал сигнал на поверхность. В спецназ берут только тех, кто не умеет сдаваться. Кто будет драться до конца, даже если шансов совсем нет.
