Дверь.
Веранда.
На веранде сидели и, не особо скрываясь, курили дешевые сигареты. Рамзсе увидел огонек и едва не поперхнулся от душной вони.
Смарт завибрировал, принимая сообщение. Рамзес дернулся, но опоздал. Коммуникатор издал в темноте громкий до неприличия звук, будто патрон защелкнули в обойму. Цент, душка, настраивал. Рамзес в походе звук убирал, а здесь расслабился. Не подумал, не вспомнил.
- Заходи, сталкер, - сказали из темноты хрипловатым баритоном. – Что прячешься?
Рамзес повернул выключатель.
На веранде в плетеном кресле сидел и щурился от света милицейский прапорщик средних лет. Добротно как вареник слепленный хитрован с жиденькими власами на круглой голове и казацкими усами.
- Я не сталкер. И не прячусь.
Сзади подошли, бесшумно, как им казалось. Рамзес услышал бы грохот армейских ботинок и с другого конца улицы.
- А я участковый, - представился хитрован мягким украинским говорком. – Прапорщик Скидоренко, Виктор Остапович. Можешь называть меня пан участковый. Оружие есть?
Он говорил чуть в нос. Наверное, страдал хроническим насморком или просто имел дефект произношения.
Рамзес поднял руки ладонями вверх.
- Нет оружия... пан участковый.
- Крынкин, проверь! – скомандовал прапорщик.
Руки стоящего за спиной человека пробежали по телу. Обыскивал неведомый Крынкин так себе, на троечку. Нож не нашел, бестолочь. Забрал только смарт и бумажник с деньгами.
- Пустой!
- Не может быть! – наиграно удивился прапорщик. - Ладно, верю. Кто же ты, мил человек, коли не сталкер? Турист?
- Гы-гы, - отозвался на шутку Крынкин.
- По делу спрашиваете или так?
- По делу, сердешный, по делу! Жалуются на тебя. Позавчера, говорят, дебоширил в автобусе, а сего дня в ресторане.
- Скор Князь! - восхитился Рамзес. – Аки понос! Не тратил времени зря.
- Не знаю Князя, - открестился Скидоренко. – Я тебя, мил человек, уже который час караулю. Думал, ты обратно намылился... как вы меж собой говорите? За забор, да.
- Не знаю никакого забора, - в тон ответил Рамзес.
- Ну-ну… Документики у тебя какие?
Прапорщику надоела перепалка, и он перешел к делу: высыпал на стол мелочевку, которой Рамзес оброс за день – платок, сигареты, зажигалка из «Харчо». Покрутил в руках смарт.
- С собой нет документов. Я не понимаю...
- Чего не понимаешь?
Тональность разговора поменялась, Скидоренко больше не играл добряка-недоумка.
– Задерживаю тебя до выяснения. Садись. Крынкин, веди понятых. И это... Мамаева позови.
Рамзес присел на рассохшийся табурет, оглянулся. Крынкин, совсем молодой солдатик внутренних войск, исчез за дверью. На его место заступил другой, похожий до ощущения дежавю: берцы, автомат за плечами, не предусмотренная уставом бандана. Мамаев.
«А прапорщик боится», - понял Глеб.
Не он, конечно, первый, но чувствуется известная дряблость души за показной самоуверенностью.
- Кто тебя разукрасил? – спросил участковый.
Рамзес вспомнил, что еще утром был едва не при смерти от многочасовых перегрузок. Прислушался к ощущениям: болело везде. Не страшно! Редкий поход обходился без повреждений, Глеб привык к боли и не обращал на нее внимания. Организм восстанавливается, главное - не мешать ему, понял с некоторых пор Рамзес.
- Не знаю.
- Ты не это… - веско бросил участковый. – Докладывай обстоятельства, а не это самое крути.
– Ехал на случайной попутке, на минуту остановились – и все! Дальше как отрезало. Попутчики, наверное, избили. И документы украли.
- Ну да, ну да! – закивал прапорщик. – А деньги, надо думать, они тебе взаймы дали.
- Не они. Но взаймы, - улыбнулся Глеб.
Это была чистая правда, деньги ему заранее переслал Митька Цент подпольной системой переводов «Айн-Момент», процветавшей в Зоне за отсутствием конкуренции. Ходил завистливый слушок, что сообразительный баварец, хозяин «Момента», в глаза не видел Зоны, а заработал на ней больше самого рискового перекупщика.
В дверь поскреблись.
- Открываем, не стесняемся! – услышал Глеб начальственный басок рядового Крынкина.
На веранде появились Анна Павловна с дочкой. Они смотрели на Скидоренко испуганно, на Глеба с ужасом и жалостью.
Дальше процедура покатилась по накатанной: посмотрите-удостоверьтесь-подпишите. Глеб назвался, с некоторым трудом вспомнил адрес, по которому жил когда-то с Вероникой. Повторил историю с избиением, объяснил про автобус, не упоминая, естественно, Ингу.
Когда участковый потрошил бумажник, Рамзес напрягся. Бумажник он снял с Фокса, пустой, и автоматически положил в него купюры, получив денежный перевод. Зачем он взял его, Глеб не ответил бы точно. Просто на Фоксе не нашлось больше ничего личного.
- Это кто?
Скидоренко показал фотографию в прозрачном кармашке.
- Жена и дочь, - ответил Глеб, стараясь не моргать.
Запоздало подумал, что мать и сестра звучало бы правдоподобнее.
- Ну-ну...
За смартфон Глеб не беспокоился. Скидоренко повертел в руках мертвую игрушку, спросил:
- Как включить?
- Никак, - отрезал Глеб. – Сломался.
- Гонит! – вмешался Крынкин. – Ему эсэмэска упала. Я слышал.
- Попробуйте включить. Сами убедитесь.
- Попробуй! – участковый протянул Рамзесу смарт.
Желание глянуть, что там написал Цент (он написал, больше некому!), жгло нестерпимо. Глеб с трудом взял себя в руки.
- Видите?
Он покрутил увесистый кирпич в руках, пощелкал кнопками. Смарт притворялся мертвым.
- Разберемся! – буркнул прапорщик, отбирая навигатор. – Видали мы эти фокусы. Надо - работает, не надо - шлангом прикидывается.
За окнами послышался шум, упало и покатилось по дорожке ведро.
- Пусти! – рявкнули на крыльце знакомым голосом. – Я тебе покажу «проваливай»!
Взъерошенная Инга с красными пятнами на щеках ступила через порог. Мамаев хватал ее сзади за куртку.
- Что здесь происходит? – американка обвела собравшихся грозным взглядом. – Это что за... как это?.. твою мать?
Скидоренко застыл с распахнутым ртом. В его утробе что-то гулко провернулось. По матушке его, похоже, давно не посылали.
- Инночка, - пролепетала несчастная хозяйка. – Это Витя Скидоренко, наш участковый...
- Что за птица? – выдавил обморочным полушепотом Скидоренко. - Мамаев?!
- Это Инга Порывай, - закричала Леночка тонким голоском. – Виктор Остапович, она у нас живет, она американка, она...
- Крынкин! – участковый сбился на фальцет.
- Что?
Крынкин стоял у окна и крутил в руках резиновую палку.
- По судам затаскаю, - сказала в пространство девушка. – Имейте в виду.
